— Во-первых, «почти» не считается. А во-вторых, нету здесь четырех сотен рентген-час и никогда не было! Ты кому больше веришь — табличке или моим приборам?
— Приборам, конечно.
— Вот и я тоже. Поэтому не поддавайся панике.
Здесь надо сказать пару слов о тамошнем ландшафте или даже не знаю, как это безобразие назвать.
Тут и там — рощицы мутировавшей крапивы в два человеческих роста. И абсолютно сухой притом. Будто кто специально эти рощицы исполинским феном высушил.
Почти все районы произрастания крапивы были на карте помечены как «горячие пятна». Это значило, что соваться в них без крайней надобности ни в коем случае нельзя. Четырехсот рентген/час там, пожалуй, все равно не было, но нагулять себе месячный курс дорогущей реабилитации в киевской радиологической клинике можно было за милые веники.
Почти все свободные проходы между куртинами крапивы заросли болотным хвощом в метр высотой.
Вид у хвоща был такой доисторический, такой мезозойский, что казалось, на нас вот-вот выскочит некрупный динозавр размером с лошадь.
В реальности же вместо динозавров в хвощах водились какие-то странные птицы, похожие на помесь сойки со страусом. Полуобглоданные трупы этих птичек встречались довольно часто, придавая пейзажу ни с чем не сравнимое своеобразие.
— Далеко еще? — сварливо спросила Гайка.
— С какой целью интересуетесь, дамочка? — спросил я, чтобы ее позлить.
— Да есть у меня подозрение, что мы с дороги сбились.
— Такое никак невозможно. Я на карту все время гляжу.
— А если карта, которую тебе Синоптик слил, гнилой оказалась?
— Может, и так. Да только поздно заднего включать! В крайнем случае сейчас новую тропу сами провесим! — с вызовом сказал я, попутно охреневая от собственной наглости.
— Эй вы, молодожены, кончай драки, — раздался голос Тополя. Он стоял к нам спиной и тщательно ощупывал местность в бинокль. — Вижу вторую табличку!
— Все как и должно быть по карте Синоптика! — сказал я Гайке с торжеством.
Когда мы подошли к табличке на расстояние вытянутой руки, стала различима надпись, изрядно попорченная ядовито-зелеными полосами неясного происхождения.
СТОЙ!
ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА
ВЕДЕТСЯ ОГОНЬ НА ПОРАЖЕНИЕ
Каковую надпись я и прочел вслух с пафосными кавказскими завываниями:
— Стой, брат, да? Запэрэтная зона, слюшь. Вэдотса агон на паражэниэ, э?
Грубо и по-детски, согласен. Но Гайка улыбнулась, а для меня женская улыбка дорогого стоит, люблю я женские улыбки.
— Правда, что ли, про огонь на поражение? Или тоже свист? — поинтересовался Тигрёнок, напустив на себя бывалый вид. Голос его уже не дрожал. Чего, впрочем, нельзя было сказать о руках.
— Практика покажет, — недобро ухмыльнулся Тополь.
Я тоже ухмыльнулся. Потому что знал — никакого огня тут не ведётся.
В каком-то смысле «каперы» слишком ленивы для того, чтобы держать на мушке все дальние подступы к своей базе. С другой стороны, мы все-таки находились на их официальной (пусть и не афишируемой) тропе, а в таких местах даже самые отмороженные кланы не валят кого попало. По крайней мере не валят без предупредительной стрельбы.
Карта Синоптика требовала, чтобы, дойдя до этой таблички, мы повернули строго на восток и держались этого курса сто семьдесят метров, пока не дойдем до Телефонной Будки.
Я вам скажу, это были опасные сто семьдесят метров.
Взять хотя бы рощи мутантной крапивы. Проход между ними был здесь совсем узехоньким. Фактически нам предстояло пройти тесным ущельем, протискиваясь между смертельно ядовитыми растениями и опасными аномалиями.
Мы с Тополем посовещались и пришли к выводу, что самое умное в нашем положении — идти по-альпинистски, обвязавшись всем одной веревкой (которая у Тополя, конечно же, была). Гайка, само собой, развыступалась. Но мы быстро заткнули ей рот неопровержимыми аргументами и непробиваемыми доводами.
До Телефонной Будки мы добрались без особых приключений. Не считать же за таковые птичью карусель, которая коварно выхватила у Тигрёнка, как всегда клацающего клювом, его любимую флягу с минералкой. Выхватила бы она и самого Тигрёнка, если бы не наша веревка, которая спасительной пуповиной связывала его с Гайкой.
В общем — обошлось.
Мы остановились у так называемой Телефонной Будки, утерли вспотевшие лбы.
Странное это было зрелище. Начать с того, что самой будки в квадрате карты, помеченном «Телефонная Будка», уже практически не осталось. Ее железный остов полностью сожрали ржавые волосы. Стекло осыпалось. Резиновые уплотнители истлели.
Ржавые волосы, лишенные питания и опоры, попадали в конце концов на землю. Где и образовали вокруг телефонного аппарата, висящего в воздухе на каком-то чудом сохранившемся штыре из совершенно неопознаваемого черного материала, зловещую рыжую кляксу.
Становиться в эту кляксу, конечно же, категорически не велели мои развитые сталкерские инстинкты. Но карта Синоптика специально оговаривала, что надо проверить окрестности аппарата на традиционные аномалии. И если аномалий нет — смело входить в рыжий круг, он безопасен для человека, обутого в любые, даже самые обычные ботинки.
Вы спросите меня, а почему ржавые волосы не съели телефонный аппарат, который ведь тоже был металлическим — ибо, напомню, это был древний советский телефон? А потому они его не съели, отвечу я, что «каперы» регулярно покрывали корпус аппарата жидким стеклом. А до них, насколько я понимаю, то же самое делали «истиновцы», которым раньше принадлежала база на Сухом Лугу.
Мы с Тополем переглянулись. Пора было звонить, просить разрешения войти.
— Кто говорить будет, ты или я? — спросил меня Тополь.
— Я, конечно. Я же старшой у нас.
— Ну я просто подумал, может, ты на меня эту мегаважную задачу перевалить хочешь? По праву старшого?
— Да я бы с удовольствием всю эту лабуду вообще на Тигрёнка переложил. Это ж ему «кварцевые ножницы» нужны, не мне.
Тигрёнок встрепенулся и заявил своим геройским нетвердым голоском:
— А что, я готов!
Мы с Тополем посмотрели на него с отцовской нежностью.
— В другой раз, парень. В другой раз.
Я снял трубку и набрал на телефонном диске номер — четыре единицы, как учила карта Синоптика.
Раздался длинный гудок.
Еще один.
И еще.
Лишь после шестого гудка трубку на том конце провода сняли.
— Алло, сталкер Комбат беспокоит, — начал я. — Со мной еще трое. Прошу прохода на базу.
— С какой целью? — после нервирующей паузы спросил меня хриплый мужской голос.