Я расшнуровал свои высокие ботинки — насколько мог.
Затем мне подали ствол пулемета, за который я и ухватился. Расчет оказался верным. За счет своей большой площади брезент в аномальную среду «болота» почти не погружался и я, кое-как вывернувшись из ботинок, упал на него и на четвереньках выкарабкался на твердую землю.
— Саша, скорее! Коллекция!
Ох уж эта Таня… Она переживала за Коллекцию с планеты Вешняя сильнее, чем за свою собственную жизнь. Хорошо хоть, ей недостало безумия броситься за ней в горящую машину, позабыв обо мне.
Кстати, это косвенно свидетельствовало о том, на что я даже не смел надеяться. А именно, что возвышенное и прекрасное чувство, которое я испытывал к ней, могло рассчитывать на взаимность…
— Хорошо, хорошо. Коллекция. Сейчас поглядим, что можно сделать… Дайте только я во что-нибудь обуюсь… Товарищ Филимонов, вы не возражаете, если я одолжу у вас ботинки?
Возражать у него резонов не было: химик сидел, зажимая рукой рану, из которой сочилась кровь, и дожидался квалифицированной медпомощи. Посидеть он мог и босиком.
Набор загадочных инопланетных предметов с Вешней оказался при нашей экспедиции как-то сам собой. Практическая и научная ценность всех этих «меонов» и «скрипок» представлялась в нашем деле крайне сомнительной. Но коль уж одна из этих штук, «хвощ», в свое время позволила Тане через чоруга установить координаты Глагола, было решено включить Коллекцию в грузовую легенду, раздел «Возимое научное оборудование», графа «Прочее».
Транспортировалась Коллекция в двух таких же спецконтейнерах, какими в свое время была вывезена с Вешней. На марше ее перевозил БТР номер 204, вместе с сейсмолокационным оборудованием и другим громоздким хозяйством геофизиков.
Бэтээр попал под раздачу и теперь горел.
Когда мы подбежали к нему, двое солдат, вооружившись огнетушителями, уже вступили в схватку с огнем.
— Где осназ? — спросил я у сержанта, апатично наблюдающего за действиями своих подчиненных.
— А?
— Осназ где ближайший, говорю.
— Там. — Сержант махнул рукой вперед.
— А зачем осназ? — спросила Таня.
— Затем, что нужен человек в боевом гермаке. Я же так в огонь не полезу. — Я обвел руками свой комбинезон.
— Может, вызвать по рации?
— А что, вполне своевременная мысль.
У меня на шее болтались позабытые в неразберихе боя наушники. Я воспользовался ими и сразу же удостоверился, что резервный узел связи поднялся и работает исправно.
— Здесь Пушкин, вызываю Свасьяна. Повторяю: Пушкин вызывает…
— Как тебе это понравилось? — спросил Свасьян вместо «здравствуй». «Живой!» — обрадовался я.
— Совсем не понравилось. Товарищ подполковник, возникла проблема…
— Да ну? — Сарказм Свасьяна не знал границ.
Ну еще бы, у лейтенанта Пушкина проблема возникла! Как будто вся наша растерзанная колонна не представляла собой скопища проблем — больших, маленьких и огромных!
— Да. Нужен один боец осназ. В целой боевой экипировке. Нахожусь возле «двести четвертого».
— Из огня что-то тащить? — догадался проницательный Свасьян.
— Точно так.
— Превратили нас в пожарников, чатлах-готверан… Ладно, сейчас будет…
Свасьян на несколько секунд исчез из эфира— отдавал необходимые распоряжения. Затем снова включился:
— Видел, они «Ашкар» сбили?
— Краем глаза.
— Все в лепешку, а Ферван целехонек. Можешь себе такое представить?
— Ну у них же в гимне «Атурана» поется, что егеря Благой Веры сделаны из кварца и стали…
— Надо бы и нам такой гимн… А знаешь, где «Шамширы» прятались?
— Никак нет.
— Разведгруппа только что доложила. В горе этой, В-2, есть огромная аномалия типа «слепая каверна». Помнишь, ты в своем отчете о Глаголе описывал манихейское капише?..
Я помнил, конечно.
И отчет помнил, и само капище. Внешне — сплошная скала, но скала, как оказывается, проницаемая. Подходишь ближе, перед самой скалой инстинктивно зажмуриваешься… и попадаешь в пещеру, наличие которой невозможно заподозрить! Ведь еще за полшага до пещеры базальтовая порода кажется материальной, твердой, как… ну как базальтовая порода!
— Так точно, товарищ подполковник. Неужели такая большая «слепая каверна», что все пять «Шамширов» поместились?
— И не только. Там, с южной стороны подошвы, громадная дырка, просто невероятно большая. Надо там поковыряться как следует, очень…
«Саша, Коллекция!» — умоляли меня Танины глаза.
— Танюша, сюда уже выслан спасатель, — сказал я ей, отжав тангенту.
— …штуковина. Кстати, Саша, ты там самый спокойный на своем участке колонны, слазь осмотри ближайший «Шамшир». Я понять не могу, отчего они плазменные пушки не задействовали.
— И зенитные ракеты тоже. Или я что-то пропустил?
— Какие ракеты?
— Я слышал, у «Шамширов» между башней и трансмиссионным отделением врезана секция с установкой вертикального пуска. Там то ли шестнадцать, то ли двадцать зенитных ракет.
— Так получается, они со своим штатным вооружением могли всех нас по ветру развеять? Вместе с «Орланами»?
— Как-то так и получается.
— Спасибо, буду знать, какой длины свечку в храме ставить.
— Три метра?
Свасьян рассмеялся.
— Примерно так… У меня Колесников на линии, так что извини.
— Всего доброго, товарищ подполковник.
— Всего доброго.
Прибежал боец, присланный Свасьяном для спасения Коллекции из горящего БТР. Я объяснил, что ему следует делать, а сам поплелся смотреть «Шамшир».
Честно говоря, наплевать мне было, почему клоны не задействовали плазменные пушки.
Не задействовали — и слава Богу. Может, снарядов не было, ха-ха.
Мы расположились на краю «болота» — я и Таня. Я курил, держа сигарету большим и указательным пальцами (эту манеру я перенял у «желторожих» — на Х-крейсерах такое считалось комильфо).
Моя Таня неподвижно сидела рядом, закрыв лицо руками.
Позади нас медленно поднимались в равнодушные небеса клубы жирного черного дыма, за ними виднелся до неузнаваемости измененный недавним боем пейзаж.
Было очень тихо.
Таня не плакала, как можно было бы подумать. Она находилась, как я понял, в безмолвном отчаянии, для которого у нее имелись причины достаточно веские. Ведь только что погибла Главная Ценность Таниной Жизни — Коллекция.