— На не смеющихся, — поправил её господин Белло. — Собаки по правде не умеют смеяться, Макс же тебе сказал.
— Смеются собаки или нет, меня в данный момент не интересует. Я спросила, с чего это вы вдруг заговорили о собаках, — сказала она.
— Из-за статуи в саду, — сообразил я. — Вы же сказали, там стоит собака из камня.
— Нет, фрау сказала, там сидит собака, — зашептал мне господин Белло.
— О чём вы там шепчетесь? — спросила госпожа Лиссенкова.
— Она сидит, — объяснил я.
— Кто?
— Собака!
— Теперь я уже вообще ничего не понимаю! — воскликнула она.
— Ну почему? Вы сами сказали, что там сидит собака, — сказал я.
— Да, ты сказала, — подтвердил Белло.
Она озадаченно глядела то на меня, то на господина Белло.
— Ну мы теперь, пожалуй, пойдём, — решил я и поднялся с дивана. — Пошли, господин Белло. Большое вам спасибо за информацию, госпожа Лиссенкова. До свидания!
— До встречи! — на ходу бросил господин Белло.
В коридоре он немного отстал от меня, потому что снова остановился подышать запахом жареных сосисок.
— Что ж, краткий получился визит, — сказала госпожа Лиссенкова.
— Да, очень короткий, — подтвердил господин Белло.
— Пошли, господин Белло, — я схватил его за рукав, и мы вышли из квартиры.
— Папе передавай привет! — крикнула госпожа Лиссенкова на лестничной клетке нам вслед, а мы уже сбегали вниз, перепрыгивая через ступеньку.
— Передам! — крикнул я в ответ.
— Скажи ему, пусть наконец найдёт себе помощника в аптеку, — добавила она.
— Скажу! — пообещал я.
— И подумай как следует, брать ли тебе уроки у этого француза, — снова прокричала она.
— Подумаю! — ответил я в третий раз.
А потом мы вышли на улицу и быстрей побежали домой.
На следующее утро (это была пятница) я, как обычно, собрался в школу, закинул за спину сумку, сказал папе «Пока!» и ушёл.
Но в школу я не пошёл, а остановился на углу подождать.
Минут через десять из дома вышел господин Белло, огляделся и подошёл ко мне, как мы и договорились. Если бы мы с господином Белло вышли из дому вместе, получилось бы слишком заметно. Папа обязательно спросил бы, давно ли господин Белло заинтересовался школой, уроками и тому подобным. А собаки ведь не умеют врать! Бывшие собаки тоже, как выяснилось. Во всяком случае, я ещё ни разу не ловил господина Белло на вранье.
Мы не двинулись прямым ходом на Кленовую.
— Ещё очень рано, так рано к людям в гости не ходят, — объяснил я господину Белло. — Сначала немножко прогуляемся.
— Прогуляемся? — переспросил господин Белло и состроил недовольную физиономию. У него не хватало терпения. Он хотел как можно скорее бежать к дому на Кленовой аллее.
Мне надо было следить, чтобы не встретить никого из моего класса. А то бы они обязательно захотели дойти до школы вместе со мной. Так что мы с господином Белло углубились в узкие переулочки старого города, подальше от школы.
Но как мы ни ходили кругами, в конце концов всё равно вышли к началу аллеи.
— Не беги ты так! — сказал я господину Белло. Он обогнал меня на несколько метров и шагал впереди. — У нас полно времени. Дядя Астор наверняка встаёт не раньше десяти часов. У нас в учебнике французского есть текст про мсье Дюпона, он просыпается как раз в десять часов. Там у него, правда, воскресенье. Но, может быть, французы и по будням так встают.
— А твой дядюшка вовсе не француз, — заметил господин Белло.
С этим, конечно, не поспоришь.
— Всё равно невежливо звонить в дверь в такую рань, — сказал я.
— Тогда Макс может постучать, — предложил господин Белло.
— Будет точно так же невежливо, — ответил я. — Пошли лучше на речку, погуляем ещё немного.
Кленовая аллея переходила в кленовую рощу, а вдоль рощи текла маленькая речка — такой неторопливый ручеёк.
Мы стали бросать в воду ветки и смотреть, как их подхватывает и уносит течением.
— Дяде Астору я скажу правду, — сказал я господину Белло. — На этот раз не буду рассказывать, что, мол, ты наш дальний родственник. Придётся честно признаться, что ты собака.
— Господин Белло — чевекк! — поправил меня господин Белло.
— Да, конечно. Я имею в виду — бывшая собака. Как бы это сказать?.. В сущности, в тебе кроется собака, и она скоро проявится, если мы не найдём записки прадедушки Эдмунда.
Последние слова прозвучали для господина Белло как сигнал: он уже не мог удержаться и почти бегом направился на аллею, к дому с колоннами.
Я пошёл за ним.
— Макс может это прочесть? — спросил господин Белло и показал на табличку у звонка.
Я наклонился к самой калитке, потому что написано было мелко и неразборчиво.
— Гастон Про-вер-виль, — разобрал я.
Я не успел договорить, а господин Белло уже позвонил в звонок и долго не отпускал кнопку. Из дома слышался пронзительный дребезжащий звук.
Мы ждали. Ничего не происходило. Теперь кнопку нажал я, опять раздался звонок. И опять в доме ничто не шевельнулось. Ни звука, ни шороха, и дверь не открывали. Мы попытали счастья в третий раз — с тем же успехом. Точнее сказать, с тем же провалом.
— Похоже, его нет дома, — сказал я господину Белло. Но господин Белло не слушал, он уже куда-то смылся — наверное, решил обойти вокруг дома.
Я тоже завернул за угол и там увидел его: он уже открывал железную дверь в задней стене дома.
— Открыто! — сообщил он и скрылся за дверью.
— Эй, господин Белло, нельзя же везде входить просто так! — крикнул я.
Но господин Белло уже вошёл и останавливаться не собирался. За дверью оказались ступеньки, круто уходящие вниз.
— Пресенью пахнет, — отметил господин Белло и двинулся по лестнице.
— Стой, господин Белло! — закричал я.
Но господин Белло и не думал слушаться. Он сказал, что хочет просто посмотреть, что там внизу, и продолжал спускаться. Что тут оставалось делать? Я пошёл за ним.
Я спустился, наверно, уже до середины лестницы, как вдруг стало темно. Железная дверь тихонько щёлкнув, захлопнулась — скорее всего, от ветра. Я побежал её открывать, но, как я ни толкал и ни тряс, дверь не поддавалась. Я медленно спустился обратно. Теперь, когда глаза немного привыкли к темноте, я увидел, что в верхней части стены имелось маленькое окошко с решёткой, пропускавшее в наше подземелье немного серого света.