– Олег учится в хорошей гимназии, – напомнила Света.
– Даже самые лучшие преподаватели не заменят родителей. Ты мало общаешься со своим сыном.
– А ты восполняешь этот пробел? – насмешливо поинтересовалась она. – Всерьез хочешь стать Олегу отцом?
Муж внимательно посмотрел на нее и после небольшой паузы проронил:
– Возможно. Но мальчик слишком большой, чтобы я мог решить это за него.
Махнув рукой на родных и старых знакомых, Светлана еще ближе сошлась с новыми. Она ездила к приятельницам в гости и приглашала их к себе, проводила с ними дни в салонах красоты и кафе, а по вечерам, уже в сопровождении своих мужчин, они заваливались в какой-нибудь клуб или казино. В один из таких вечеров Юрий познакомил жену со Стеллой.
Еще входя в бильярдный зал, Света заметила склонившуюся над столом девицу в короткой узкой юбке, туго обтягивающей аппетитных форм попку. Из-за высоченных каблуков стройные ноги казались неправдоподобно длинными. Ударив по шару, девица выпрямилась, рыжая грива волос рассыпалась по спине.
– А вот и звезда клуба «Престиж», – кивнул в ее сторону Юра и позвал: – Стелла, подойди сюда, познакомься с моей женой.
Стриптизерша оценила взглядом Свету и послушно приблизилась.
«Как собачка к хозяину, – мелькнуло у Светы. – Точно, собачка. Сука. Рыжая Сука».
– Очень приятно, – протянула Стелла руку. – Юра о вас рассказывал.
Света выдавила улыбку и не ответила. Смотрела в лицо бывшей любовницы своего мужа и гадала, что он в ней нашел? Без сценического грима – ничего особенного. Очень белое, как это бывает у рыжеволосых, лицо слегка обсыпано веснушками. Небольшие голубые глаза, нос вздернутый, губы не слишком выразительные даже с помадой. Ни одной красивой черты, разве что рыжая.
– Выпьем? – предложил Юра и подозвал официанта. Но, едва бокалы оказались у них в руках, он извинился: – Девочки, мне срочно надо отойти на пару минут. Нужный человек, – и он двинулся в другой конец зала.
– А я тебя где-то видела… – задумчиво смотрела на Свету Стелла.
– А я даже помню, где я тебя видела – у шеста, – ответила Светлана презрительно.
Глаза стриптизерши полыхнули злостью.
– Что, отхватила богатого мужика и теперь думаешь, он твой навсегда? – прошипела она. – Не обольщайся! Сколько баб у Юрика было, а все равно он ко мне возвращался, и сейчас вернется.
– Ну-ну, мечтать не вредно, – бросила Света и отвернулась.
«Ревную я, что ли? – раздраженно думала она, скользя глазами по залу. – К кому, к этой Рыжей Суке? Нет, для того чтоб ревновать, нужна такая малость, как любовь – так говорит Юра? И все-таки мне неприятна мысль, что он может с другой. Ведь это сразу станет известно его друзьям. Они сами – то с женами приходят, то с любовницами. И жены знают про любовниц, но молчат, потому что денежного мужика потерять боятся. Как противно! Все они противные, лицемерные, лживые!»
В тот октябрьский день Света заехала на склад подписать кое-какие документы для налоговой и заодно проверить, как бизнес существует в отсутствие хозяйки. Она сидела в своей стекляшке, перелистывая бумаги и изредка поглядывая в глубину склада, и вдруг поймала себя на том, что уже минут пять следит глазами за Мишей. Какое-то время он говорил с экспедитором посреди ангара, затем исчез за контейнерами, вскоре вновь появился.
«Прямо „Семнадцать мгновений весны", нет возможности поговорить наедине, так хоть посмотреть», – в раздражении мотнула головой Света и вновь попыталась сосредоточиться на документах. Но сосредоточиться не удавалось, мешал не только Миша, но и подозрения, возникшие пару недель назад.
«Неужели беременна? Сейчас же поеду к врачу, надо знать точно. Невозможно жить в такой тревоге».
Опасения подтвердились, домой Светлана вернулась расстроенная.
– Что с тобой, моя прелесть? – поинтересовался после ужина Юра. – Ты ела совсем без аппетита. Неужто твои работнички, наконец, разорили тебя?
– И не мечтай. На складе все в порядке.
– А что ж такая хмурая? – Он присел на диван рядом и, взяв за подбородок, заглянул ей в лицо.
Она вывернулась.
– Да потому что только все наладилось, только появилась возможность развлекаться, можно сказать – начала жить для себя, и…
– И что?..
– Я беременна.
Ей показалось, что в глазах мужа сверкнула радость. Кусая губы, она недовольно отвернулась. Пристально наблюдая за ней, Юра спросил ровным голосом:
– А разве это повод для расстройства?
– А что это, по-твоему? – взорвалась она. – Я не хочу детей, и ты тоже не хочешь. Ты никогда не говорил, что хочешь!
Он помолчал совсем немного.
– Не говорил – не значит, что не хочу.
– Я сделаю аборт, – решительно заявила Света.
– Нет, – тихо, но твердо возразил он.
– Нет? Да! Сделаю и тебя не спрошу! – крикнула она, хватаясь за сигареты и пытаясь закурить.
Юрий вырвал у нее сигарету и одним движением смял пачку.
– Я запру тебя в доме, приставлю охрану … – угрожающе начал он… и вдруг подхватил ее, усадил к себе на колени и шепнул на ухо: – А лучше буду держать на руках все девять месяцев и наблюдать, как растет твой животик.
Она с откровенным любопытством уставилась на него. В синих глазах плескалась радость.
– Слушай, а может, ты врал, когда говорил, что не любишь меня?
– Я люблю своего ребенка в тебе. Если нравится – считай, что это одно и то же. – Он чмокнул ее в нос и крепко прижал к себе.
Будто зверь в клетке, Шереметьев метался по больничному коридору, куда его выставили пятнадцать минут назад. Жутко хотелось курить, но он боялся покинуть свой пост. Со стороны родильного зала доносились натужные стоны, и каждый раз он вздрагивал и стискивал зубы, чтобы не закричать самому.
Прислонившаяся к подоконнику Маня с жалостью смотрела на него.
– Зря вы напросились сюда, Юра. Сидели бы дома или у себя на работе… Оттого, что вы так сильно переживаете, ей не легче.
Они приехали в роддом шесть часов назад. За это время Света раз двадцать звала Юру к себе. Он присаживался рядом, брал ее за руку, зная, что ничем не может помочь, лишь пожалеть, погладить по голове, попытаться успокоить:
– Родная, потерпи… А если не можешь терпеть, попросим обезболивающего…
– Нет! Ребенку повредит, если я не буду ничего чувствовать… О, Юра, опять начинается… Не смотри на меня… Я знаю, какая я сейчас страшная… Уходи и не приходи больше!
Она выгоняла его, но через некоторое время звала снова. Акушерка с недовольным видом сообщала, что роженица опять требует мужа. В волнении Шереметьев не сразу сообразил сунуть ей в карман крупную купюру, но после этого женщина стала значительно приветливей.