Подгоняемый мыслью о страданиях слона, Джахан бежал что есть сил. Вдруг ноги его словно приросли к месту. Впереди, всего в нескольких шагах от дома Симеона, он увидел путешественника-итальянца, с которым некогда разговорился в придорожной харчевне на обратном пути из Рима. Рядом с ним, потупив глаза, стоял немой Юсуф. Чужестранец что-то сказал, Юсуф кивнул и пошел прочь.

Джахан тут же вспомнил, как в той самой харчевне их обокрали. Наверняка чужестранец этот был причастен к краже, решил он и крикнул:

– Эй, Томмазо!

Итальянец обернулся. Увидев Джахана, он прищурился, стремительно, как дикий зверь, метнулся в сторону и исчез в толпе. Джахан бросился за ним, но вскоре понял, что погоня бессмысленна. Раздосадованный и встревоженный, он вернулся к дому книготорговца и постучал в дверь.

– Ты почему так запыхался? – полюбопытствовал старик.

– Это ведь Юсуф был здесь только что? – не отвечая на вопрос, спросил Джахан. – Разговаривал с каким-то светловолосым незнакомцем.

– О чем ты? Какой светловолосый? И при чем здесь Юсуф? Я не видел его уже несколько недель.

– Значит, я ошибся, – вздохнул Джахан. – Мне нужна ваша помощь, эфенди.

– Ты пришел вовремя. Недавно прибыл корабль, который привез мне много новых книг из Испании.

– Я посмотрю их позднее. Прежде мне надо вылечить слона.

Услышав о беде, приключившейся с Чотой, Симеон покачал головой:

– Чем же я могу здесь помочь? Я человек книжный и никогда не лечил животных.

– Но, может, вы знаете кого-нибудь, кто сумеет вырвать зуб слону?

– Откуда? Вот что я тебе скажу: надо посмотреть, что говорится на этот счет в книгах. Может, ты сумеешь помочь слону сам.

Джахану оставалось лишь согласиться:

– Хорошо.

– Прежде всего, слона нужно успокоить. Дай ему побольше бузы. А еще лучше, снотворного снадобья.

Полистав книги, Симеон поведал, что в прошлом лекари, пытаясь избавить своих пациентов от боли, применяли болиголов. Некоторым он помогал, но число тех, кого он убивал, было значительно больше. Нынешние медики предпочитают паслён и мандрагору; последнее растение, как известно, испускает душераздирающий вопль, когда его выдирают из земли. Но лучше всего боль успокаивает опий. Великий медик Гален рекомендует применять его при разлитии желчи, водянке, проказе, головной боли и меланхолии. Для мужчины возраста и роста Джахана было бы достаточно двух столовых ложек. Что же касается слона ростом с дерево и весом с гору… Симеон сдвинул брови, мысленно производя вычисления, и наконец изрек:

– Слону понадобится целый бочонок!

– Где же я возьму столько? – пожал плечами Джахан.

– У главного белого евнуха, – ответил Симеон. – У него наверняка есть в запасе опий.

Джахан вернулся в зверинец с книгой под мышкой и тяжелым сердцем. Все обитатели дворца старались держаться подальше от главного белого евнуха. Джахан прекрасно помнил, как Гвоздика Камиль-ага отчитал его, хотя с того дня прошло уже несколько лет. Так или иначе, иного выхода у погонщика не было. Ему пришлось собрать всю свою смелость и отправиться в покои главного белого евнуха. К его великому удивлению, тот выслушал просьбу благосклонно и обещал помочь.

Бочонок опия был выдан Джахану без промедления. Откуда у главного белого евнуха вообще взялся опий, погонщик счел за благо не спрашивать. Годы, проведенные во дворце, научили его держать язык за зубами. Для того чтобы влить лекарство в рот Чоте, Джахану пришлось прибегнуть к помощи четверых работников: двое подняли верхнюю челюсть слона, а двое оттянули вниз нижнюю. Слон, измученный и усталый, не оказал особого сопротивления. Дабы усилить воздействие опия, Джахан с помощью воронки влил ему в рот кувшин подогретого красного вина.

Постепенно дыхание слона замедлилось, складки кожи разгладились, взгляд словно подернулся дымкой. Ноги его подогнулись, не в силах поддерживать громадную тушу, и он упал. Джахан с помощью других погонщиков связал ему ноги веревками и тросами – слон мог очнуться и, одурманенный снадобьем, напасть на них. Наконец все было готово, и Джахан приступил к удалению зуба.

Поначалу он действовал долотом, потом взялся за молоток. Дара, ухаживающий за жирафом, Като, укротитель крокодилов, и Олев, укротитель львов, по очереди колотили по зубу, пытаясь его расшатать. Прошла целая вечность, прежде чем Джахану удалось извлечь гнилой зуб с корнем. Ему казалось, что он, подобно герою волшебных сказок, вырвал ядовитый клык у гигантского змея.

– Отдай зуб мне, – распорядился главный белый евнух, присутствовавший при операции. Глаза его возбужденно блестели.

Только тут Джахан догадался, по какой причине Гвоздика Камиль-ага столь любезно пошел ему навстречу. Будучи хранителем собрания редкостей, которое прежде принадлежало султанше Хюррем, он хотел пополнить его такой диковиной, как слоновий зуб. Джахан невольно вздрогнул, представив прочие экспонаты, находящиеся в этом собрании.

* * *

Узнав, что Рустем-паша оставил этот мир, Джахан испытал множество чувств, среди которых, впрочем, не было ни печали, ни сожаления. Супруг Михримах, который прикасался к ней каждую ночь… Отец троих ее детей… Фаворит султана… Девширме, [27] стремительно вознесшийся вверх… Великий визирь, внушавший скорее страх, чем уважение. Человек, который бросил Джахана в тюрьму, а когда тот вышел на волю, протянул ему руку для поцелуя… Ныне его постигла участь всех живущих на этой земле. По слухам, Рустем-паша долгое время страдал водянкой; более ничего о причинах его смерти Джахан не знал. Он старался забыть об этом человеке, но ему никак не удавалось избавиться от ненависти, пустившей в душе глубокие корни.

Примерно через месяц после кончины супруга Михримах Султан вызвала к себе главного придворного строителя. Посланник, явившийся за Синаном, объявил, что он должен взять с собой своего ученика-индуса.

– Я хочу, – заявила Михримах Синану, – чтобы ты возвел прекрасную мечеть в память о моем горячо оплакиваемом супруге, да пребудет его душа на небесах.

На ней было темное одеяние, приличествующее вдове.

Джахан стоял в шаге от учителя, переплетя пальцы и рассматривая узор на ковре. Он решил, что непременно примет участие в строительстве этой мечети и, если удастся, оставит там тайный знак, заметный лишь посвященным. Знак, в котором найдет зримое воплощение его ненависть к Рустем-паше. Джахан сознавал, что подобные помыслы греховны, но не имел сил от них отказаться.

Михримах, не зная о том, что творится у него в душе, продолжала говорить. Архитектору следует забыть о бережливости, сказала она, ибо все расходы будут щедро оплачены. У мечети должен быть просторный внутренний двор, в котором разместятся многочисленные лавки. Для отделки надо использовать самую лучшую и дорогую плитку, привезенную из Изника, отдавая предпочтение ярким тонам – сапфирово-синему, изумрудно-зеленому, а также красному – цвету запекшейся крови.