– Никак не везет тебе с дверьми, – посочувствовал Фенрир. Горм, стоявший по щиколотку в слишком густой для воды жиже, только зашипел. Его словарный запас кончился еще в момент взаимодействия со стеной.
Шлепая ногами, Кукылин и собаки подошли к Горму. Мидир направил свет в дверной проем. На высоких черных стеллажах вдоль стен лежали, влажно поблескивая, десятки слитков, каждый размером с добрый кирпич.
– Ну, это? – спросила Фуамнах.
– Это! – Кукылин, зачарованный, пожирал сокровищницу глазами, пока его внимание не привлекла, как на беду, здоровенная куча на полу, котороую он по инерции тоже принялся пожирать глазами, и его едва не стошнило в шлем.
– И как вы попрете наверх этакую тяжесть, ребята? – спросил Фенрир.
Поскольку Горм продолжал хранить молчание, Кукылин сглотнул и начал:
– Наверху стоит броневик…
– Отлично! А до верха?
Кукылин приуныл.
– На тележке, которая валяется в другом конце коридора, кретинский ты самодовольный тупой буксир! Если я услышу еще один твой вопрос, кислокапустная отрыжка троллей, я никогда не оскверню своих рук прикосновением к ключу от того алтаря скверны, каковой следовало бы назвать не «Фенрир», а «Рвота Хрюма» или «Испражнения девяти дюжин хримтурсов»! Тьфу!
После непродолжительного отсутствия речь вернулась к Горму, надутая, как жаба.
Кукылин, очень приободренный видом платины, пошел за тележкой. Собаки побежали за ним, видимо не признавая облепленного неизвестно чем Горма, у которого даже резак в руке не гудел, а булькал, достойным опеки. Мертвецы, с одной стороны, вели себя в соответствии с религией, с другой, действительно оказались никудышными бойцами. В душе Кукылина воскресла надежда, хотя тревога оставила его не полностью. Что-то было не так.
Мертвецы в подвале за века слишком пропитались водой, чтобы быть опасными.
Мертвец в лифте, наоборот, слишком высох. Но какое действие могла оказать на него вода, причем не простая вода, а страшный настой многовекового гниения?
За спиной Кукылина зашлепали по воде ноги. Звук шел не точно сзади, из коридора, где стоял Горм, а со стороны лифтового холла. Раздался скрежет железа, затем одновременно Фуамнах и Горм крикнули «Сзади!» и «Берегись!»
Кукылин резко повернулся, вставая в боевую стойку. Высоко подняв оскаленные десятью пастями руки, на него шло огромное, под потолок, чудовище. На его плечах сидели три головы – левая с крысой в глазнице, правая – гнилой беззубый обглоданный череп, и средняя – безымянный животный ужас. «Все», подумал Кукылин, прикрываясь мечом от нависших над ним крысиных пастей. Трехголовый остановился как бы в нерешительности. Из середины его груди, расшвыривая клочья мертвечины, вышел закругленный конец резака.
– Хорошо идет! – Горм выдернул резак и ткнул им в позвоночник чудовищу.
Кадавр начал поворачиваться. Из дыры в его груди вываливались в жижу на полу многоногие насекомоподобные существа. Кукылин, улучив момент, ударил мечом по вытянувшейся правой руке кадавра, отрубив ее по локоть. Рука, перевернувшись несколько раз в воздухе, вцепилась крысами в стену и взбежала по ней, как паук, скрывшись в шерсти на потолке.
Вдруг какофония визга, гудения и чавканья, которую производил резак, прекратилась. Уцелевшей рукой кадавр вырвал у Горма заглохшее орудие и ударил им наотмашь по Гормову шлему. Горм отлетел далеко в коридор и плюхнулся в жижу. Кадавр шел к нему, не обращая внимания на собак, впившихся в его икры экзочелюстями.
– Огнем его, огнем! – раздался голос Фенрира.
Кукылин снова ударил. Огненный факел его меча глубоко вгрызся в бедро чудовища. Кадавр снова начал поворачиваться. Горм, выдернувший из сумок ракетные пистолеты, включил их и врезался в потолок. Трехголовый мазнул неработающим резаком по воздуху, метя в лицо Кукылина. Тот увернулся, проскочив под рукой мертвеца, и, отступив на полшага в сторону, занес меч.
Чудовище отводило руку для нового удара.
– Бей! – сказал Фенрир.
Взмах огненного меча – и три безобразных головы полетели, вертясь и клацая челюстями, в жижу. Тело так и осталось стоять с занесенной рукой.
– Ага! – Горм выудил из жижи одну из голов и, прижав ее ногой к стене, направил на нее ракетный пистолет. – Собачки, ловите две другие, а то он соберется обратно! Добрый удар, Кукылин! Ты сражаешься, как берсерк!
Голова лифтера, цепляясь крысиными лапками и хвостами, пыталась влезть на стену. Кукылин двинулся мимо стоявшего посреди коридора тела кадавра, чтобы сжечь ее, но рука с резаком упала ему на плечо. Кукылин опустился на колени под тяжестью удара, и тут на голову ему прыгнула с потолка ждавшая своей поры крысиная рука. Черные поломанные резцы провели глубокие борозды в оргстекле забрала. Кукылин почувствовал толчок чьего-то тяжелого тела в спину и, падая в страшную черную жижу на полу, потерял сознание.
Кукылин пришел в себя от голоса Фенрира:
– Итак, «сразу же разгорелась жаркая битва, которая была и жестокой и долгой. Она кончилась тем, что Харальд конунг одержал победу, а Эйрик конунг и Сульки конунг, и его брат Соти ярл погибли. Торир Длиннолицый поставил свой корабль вплотную к кораблю Харальда конунга. Торир был могучим берсерком. Схватка была здесь очень ожесточенной, но в конце концов Торир Длиннолицый пал. Все люди на его корабле были перебиты [24] .» Ты понял?
– Что я должен был понять? – сварливо отозвался Горм. – Кьетви конунг был не с Ториром, а на своем собственном корабле, и, обратившись в бегство, укрылся на астероиде, на котором можно было защищаться, и за милую душу там отсиделся, гад, пока Торира крошила Харальдова дружина из ракетных ружей.
Ты понял?
– Рыбы хочу, – вдруг заныл Мидир.
Силы вернулись к Кукылину настолько, что он смог проскрести языком по пересохшим губам и приоткрыть правый глаз. Прямо над глазом начинался закопченный потолок полутемного и очень тесного помещения. Единственным источником света были налобные фонари Мидира и Фуамнах, сидевших, задравши морды к варварски ободранному и обгорелому креслу, в котором скукожился закопченный Горм, опершись животом о спинку и свесив ноги с подлокотников.
За креслом из пола торчали рычаги и педали. Кукылин лежал на довлоьно высоком, узком и очень жестком возвышении, то же, что было подложено ему под голову, явно не предназначалось для роли подушки. Протянув руку, Кукылин на ощупь узнал кое-как свернутую кирасу своего пластинчатого доспеха.
– Привет и тебе, Кукылин этот… ярл! – Горм задом сполз с кресла запустил руку себе за спину, вытащил из ранца гофрированную трубку, из которой повалил пар, пробормотал «Не то», вытащил коробочку с прозрачной крышкой, в которой перекатывались запасные зубья к резаку, наморщил лоб, отчего рогатый обруч опасно накренился, засунул мешок в левую поясную сумку, наконец, вытащил еще одну гофрированную трубку с краником на конце, сказал: