– На-ка вот, отхлебни, – и, в состоянии нелепого и неустойчивого равновесия нависнув над собакми, протянул трубку Кукылину.
С большим облегчением Кукылин не узнал в веществе, смочившем его губы, жидкий азот.
– Ты, наверное, опять перемудрил с наркозом, – Кукылин отвел трубку, по странному привкусу поняв, что в трубке хоть и вода, но не питьевая, а из Гормова охлаждающего белья или еще откуда похуже. – У меня были такие галлюцинации, что я не помню даже, в какую заваруху попал на самом деле.
Горм жадно присосался к кранику, через некоторое время на его лице отразилось сомнение в качестве напитка, после чего он принялся остервенело плеваться.
– На самом деле, – сказал Фенрир, пользуясь паузой, – наш общий знакомый, в детстве подмененный в колыбели троллями, подставил тебя под здоровенную оплеуху, которая сломала тебе ключицу, а одна, не в обиду ей будь сказано, сука едва тебя не утопила под видом спасения. Потом тобой снова занялся вышеозначенный подменыш троллей, своим медицинским искусством наверняка кроваво и мучительски лишивший бы тебя жизни, если б не мои своевременные, мудрые и терпеливо-доходчивые советы.
– Но, видно, сам Кром хранил тебя, ибо, несмотря на вредительское и зловеще-гнусное под руку бормотание этого истинного отродья троллей, позора Железного леса и пособника Гибели Богов, я все-таки сумел провести дезинфекцию и поставить тебе на ключицу платиновую скобу, – с неожиданным добродушием закончил отплевавшийся Горм. – Не беспокоит?
Кукылин осторожно подвигал рукой:
– Нет, спасибо, Горм! Ты говоришь, она была сломана? Не могу поверить!
– Не беспокоит, говоришь? А с чего это ты тогда ты изобразил вот этакую рожу, ежели не беспокоит? Ладно, поболит, и фиг с ней, а ваще-то ты должен был по логике вещей как минимум околеть, и все из-за своих дурацких комплексов. Надо было честно признаться, что твои доспехи годны только на то, чтобы подкладывать их под голову, а не травить бесконечные байки по поводу сестер-сирот, страдающих сезонным белокровием и ждущих твоего возвращения. И этого олуха еще кто-то ждет… Что у тебя за кираса? – Горм выхватил из-под головы Кукылина кирасу, вцепился в нее зубами и руками и, зажмурясь, разодрал натрое. – Тьфу! Я к ней, каюсь, не присматривался, ну, там, варена мышь деликатесная, думаю, обычная керамика с арматурой из углеволокна, не больно серьезная вещь, но от мелких грызунов, думаю, защитит, так какое там углеволокно! Это глина! Такую, с позволения сказать, кирасу, любая хилая базука в клочья разнесет, а твой шлем, в котором куском мела можно дырку провертеть, я даже помойному ведру не уподоблю, ничего не говоря уже о твоих картонных ботиночках.
Выступая в таком шутовском костюме, выдавать себя за воина – это паранойя, а лезть в нем туда, куда ты со мной полез, это ваще патологическое бешенство, осложненное возвратным энурезом и тяжелой наследственностью. Кто мог в здравом уме спроектировать такой позор? С древних времен известно – доспехи должны отражать как рубящий или сминающий удар палицей, топором, боевым молотом или двуручным мечом, так и воздействие быстрое, но концентрированное – укол копьем, пикой, стрелу, метательноый нож, арбалетный болт, пулю. Для защиты от первого служит внешняя рама – Горм треснул по одной из трубок наружного скелета своего костюма, – для защиты от второго – легкий, но прочный композит, позволяющий распределить точечное усилие на большую площадь, например, кольчуга правильного плетения – в каждое кольцо продеты четыре соседних.
Ты уже распахиваешь пасть, чтобы вякнуть, что, мол, на твоей ослоухой и свинорылой планете этого якобы не знают, но молчи! – безысходная тупость бессчетных поколений дубинноголовых кретинов, уныло сменявших друг друга, как в страшном сне спившегося и уволенного помощника бездарной повивальной бабки, подавшегося в столяры, не оправдывает твоего собственного тотального скудоумия, потому что до таких простых истин сам дошел бы и последний умом траченый тролль!
– Это высказывание верно определяет границу твоего интеллекта и меру твоей ответственности в данной истории, – заметил Фенрир. – Ты-то не раскусил, что это за доспехи.
Звездолет Гормова красноречия все пер у светового барьера:
– Ты говорил, в твоей усадьбе якобы есть мастерская – заранее представляю себе, какой это ужас – там я научу тебя, как из простых материалов сделать доспехи, которые хоть на расстоянии в три поприща в темную ночь при сплошном тумане, если один глаз закрыть, а другой прищурить, похожи на настоящие, в отличие от твоих. Стой, этот серый хвостище опять возвел на меня низкий и ядовитый поклеп и помешал мне сказать что-то важное и непреходящее… Вот! Я хотел спросить, что у тебя была за глюка?
Кукылин поморщился:
– Потом, когда немного забудется, я тебе расскажу, а то сейчас даже вспоминать страшно.
– Опять мертвецы? – подозрительно участливо спросил Горм.
Кукылин кивнул.
– Вроде этих? – Горм вытащил из-за кресла грубо заваренный поверху мешок для кратковременного хранения пойманной рыбы и повернул к Кукылину прозрачным окошком. В мешке что-то слабо шевелилось. Кукылин заглянул в окошко и в ужасе замер.
– Так это было на самом деле?! Значит, и в первый раз…
– Уже не могу сказать с былой уверенностью, но, по-моему, в первый раз все-таки не, – сказал Горм.
Кукылин на миг задумался и исподлобья посмотрел на Горма.
– Но ежели Книга Постыдных Откровений глаголет истину, кто ты есмь, рыцарь тьмы?
– Кто я что рыцарь тьмы? – переспросил Горм.
– Есмь, – подсказал несколько сбитый с патетического тона Кукылин.
– Так бы сразу и сказал. Беда твоей расы в том, что вы вечно экстраполируете по недостаточному числу фактов, а по достаточному не экстраполируете, и оценки правдоподобия экстраполяции у вас нет. Короче, не надо перекладывать на меня ответственнсть за то, как ведут себя мертвецы на твоей – я подчеркиваю! – твоей – девятью бешеными кобелями в грозу друг из-под друга крытой планете. Зато боюсь, что именно я первый могу объяснить, почему они себя так ведут.
– Если бы, – сказал Фенрир.
– Факты, ядрена мышь, таковы. Этот город, как, вероятно, и некоторые другие, был уничтожен биологическим оружием. Здесь присутствовал какой-то агент – яд, микроб или вирус, – уничтоживший одни организмы и вызвавший страные мутации в других, стимулировав бактериальную некробиотическую активность, ибо…
– Вот загнул, – сказал Фенрир.
– …одним из результатов его действия стало появление колониального микроорганизма, использующего останки более высокоорганизованных существ в качестве каркаса и строительного материала и утилизирующего энергию, выделяющуюся при гниении. Этот микроорганизм стремится распространиться и заразить находящиеся поблизости еще живые существа, пока не очень понятным для меня образом используя посмертные рефлекторные способности поглощенных им останков. Вода активизирует его деятельность, сухость угнетает, а сильный нагрев губит. Я прожарил этот броневик снаружи и изнутри и герметизировал. Не сделай я этого столь тщательно, или прогрызи та штука твой шлем, или еще что-нибудь в таком духе, был бы ты сейчас просто источник заразы. Нарочно хуже не придумаешь! Кстати, это может как раз оказаться правдой. Каким забористым калом у вас тут все углы пообгажены. А ведь на этом небесном теле могла бы когда-нибудь возникнуть разумная жизнь… Ну вот, опять ты скис, как простокваша. Посмотри лучше, на чем лежишь!