– Прямо-таки всё?
– Ну, в смысле, почему Ричарду не обломилось и почему у тебя муж такой, какой есть… рассказать?
– Ну, расскажи. – Лорен пожимает плечами и вдруг вспоминает, как десятилетний Артур уговаривал ее, когда они играли в парикмахерскую, постричь куклу Барби. Но у нее такие красивые волосы! – говорила маленькая Лорен. Ничего, утешал Артур, они отрастут.
Не отросли. До сих пор обидно.
– Твой секрет в том, что ты не любишь мужиков, – говорит Артур, – вообще. Не любишь – и всё. Конечно, я имею в виду секс с ними, так-то – почему бы тебе не любить меня или там твоего Хуана? Хотя Хуан твой, между нами, никакой не мужик, а так… баба средней руки. Короче, любишь ты много кого, а хочешь – женщин. Молодых азиатских девушек. Я три дня наблюдал, как ты вьешься вокруг этой Тамми. Она бы с тобой, кстати, пошла, если бы ты предложила, – у нее всего три месяца, чтобы свалить, счет буквально на дни. Ну, тут ты, увы, упустила свой шанс – еврейчик из Нью-Йорка подсуетился, – но у меня есть идея. Хочешь, я сосватаю тебе проститутку? Азиаточку, как ты любишь. Длинные ножки, маленькая грудка – всё на месте.
Лорен не отвечает. Бледное лицо, бескровные губы. Человеческая статуя. Надгробный памятник самой себе.
– Я же говорю: я хочу, чтобы ты была счастлива. Ну вот, я и предлагаю, – продолжает Артур. – Никто ничего не узнает, только я и ты, и я обещаю – я с тобой об этом никогда не заговорю, если сама не начнешь… Это даже не будет измена, просто опыт, эксперимент. Решайся. Может, хоть что-то поймешь про себя, кто ты есть на самом деле. А?
Лорен открывает рот, чтобы ответить, и слова, одно за другим, падают, словно обломки, обрывки незаконченных фраз, тяжелые, как зажатый в ладони камень, разделенные паузами, одинокие, бесполезные.
– Ты, – роняет она. – Мне. Никогда. Этого. Не. Говорил.
– Ну, вот сейчас говорю, – нерешительно отвечает Артур.
– Нет, – Лорен качает головой. – Ты – не говорил. Запомни: я. Никогда. Этого. Не. Слышала.
– Ну, как хочешь, – нервно усмехается Артур. – Это был твой шанс. Ничейная земля. Город, которого больше не будет. Если бы я был педофилом, – добавляет он, – проводил бы здесь с мальчиками ночи напролет.
Лорен молча встает из-за стола и, взяв сумочку, направляется к выходу. Артур выпускает еще одно кольцо дыма и грустно глядит ей вслед.
Опускается ночь, южная ночь, полная звезд.
Ричард в своем номере смотрит гонконгское телешоу (субтитры на мандаринском). Изредка смеется удачным шуткам, но публика в зале смеется чаще.
Лорен в бизнес-центре читает е-мейл от Хуана: «…проверил в Интернете: никакого Хэрриса среди пассажиров не было. Да и вообще о нем никто не слышал. По-моему, этот Фред – какой-то прощелыга…» Перечитывает два раза, нажимает кнопку «переслать».
Артур у барной стойки смотрит на длинный ряд бутылок. Хочет сказать: по одной – каждого! – но удерживается и заказывает сто грамм Macallan со льдом.
Фред Хэррис в маленькой лавке на углу Жервуа и Хиллиер собирается выпить змеиную желчь. Три тысячи гонконгских долларов. Морщась, залпом опрокидывает стакан темно-зеленой жидкости, едва разбавленной бренди.
Миссис Люси Уиллард спит в своем номере – безмятежным сном человека, убежденного в своей правоте.
Золотой Будда смотрит с высоты на Гонконг… эфемерный, иллюзорный город… затерянная среди моря горсть небоскребов, роскошных отелей, дорогих ресторанов… дешевых закусочных, китайских чайных… ночных клубов, борделей, баров, притонов…
Пройдет три месяца – и он исчезнет, будто его унесет ветром, будто поглотят волны.
Так много лет назад волны поглотили корейский «боинг», рейс KAL 007.
В нем было 269 пассажиров.
Население Гонконга – шесть с половиной миллионов.
Кто сбил «боинг»? Известно кто – русские.
А может быть, японцы. Или даже – американцы.
Но никто не спрашивает: кто сбил Гонконг?
Шестой день
На рассвете такси увозит Лорен в аэропорт. Через сутки она обнимет Хуана и мальчишек, но до этого – пятнадцать часов полета, потом пересадка в Нью-Йорке, два часа – и дома… Лорен вытягивает ноги и устраивается в кресле поудобней. Все-таки спасибо Артуру за бизнес-класс – в экономе она бы такого полета не выдержала.
Лорен достает из сумки книжку, в последний момент купленную в киоске. Обложка не изменилась за эти годы, и Ретт Батлер все также несет на руках Скарлетт О’Хара, в алом платье, с развевающимися черными волосами… Вчера перед сном Лорен сказала себе: «Я подумаю об этом завтра», – и вот завтра настало, но теперь она не может вспомнить, о чем собиралась подумать.
Лорен помнит – перед тем как лечь, она долго стояла перед огромным зеркалом, скинув белоснежный гостиничный халат, придирчиво осматривая каждую морщинку, каждую складочку. Ну что же, для матери двоих детей – вполне неплохо.
А вот для женщины двадцати восьми лет – никуда не годится.
Отвисшие груди. Растяжки на животе. Лишние пять килограммов на бедрах.
Если бы она была лесбиянкой – это тело бы ее не возбудило.
Мужчина рад засунуть в любую дырку, с презрением подумала она. Чтобы спать с женщинами, надо быть красивой.
Ты поймешь про себя, кто ты есть на самом деле, сказал ей Артур.
Лорен и так знает ответ: толстая, некрасивая, раньше срока постаревшая, с телом, обезображенным родами… что еще нужно знать о себе?
Ах да. Она – честная женщина. Верная жена и любящая мать.
Фред Хэррис недоуменно смотрит на портье:
– Я думал, номер оплачен еще на трое суток… а господин Коллман обнулил мой счет… а больше он ничего не просил передать?.. Письмо? Да, спасибо, я спущусь через десять минут.
Быстро пробегает глазами: «…Наш милый розыгрыш немного затянулся… у всякой шутки есть свои границы… глумление над памятью…» – и, скомкав, выкидывает в корзину.
– Я могу оставить свой чемодан на несколько часов? – спрашивает он и через пять минут выходит из «Шангри-Ла» – полосатый костюмчик, тоненькие усики, довольная улыбка.
Как же назывался тот бар, куда мы ходили с Коллманом третьего дня? – вспоминает Фред. – «Пей до дна», точно. Дюжина китайских девчонок, за деньги готовых на всё – и готовых заплатить любые деньги, чтобы поскорее убраться из Гонконга. Я еще подумал, что может получиться неплохой бизнес – подписать европейских геев спасать китайских проституток от надвигающихся коммунистов. Политкорректно, безопасно, а парни еще и подзаработают. Себе брать 20, нет, 30 % комиссионных… минус оплата билетов и оформление документов… если успеть оприходовать хотя бы десяточку – будет нормальный навар.
Фред просит портье написать название бара иероглифами и вызвать такси.