И в самом деле, как раз когда я начал смотреть, показали короля. Он выглядел высоким и царственным, с аккуратной бородкой, и рядом с ним был молодой парень — старший из принцев. Они шли по какой-то ровной лужайке, где светило солнце, но было видно, что очень ветрено. Ветер трепал их пиджаки, как и пиджаки бизнесменов, которые шли им навстречу. В какой-то момент, глядя на все эти серые костюмы, я подумал было, что я снова дома, на Земле. Но тут ветер распахнул несколько пиджаков, и я увидел, что подкладки у них другие, яркие, — совсем не такие, как у земных бизнесменов.

Я уже собирался вернуться к чтению, как вдруг камера — или что у них там, на Островах Блаженных, вместо камеры — стала показывать ряды нарядно одетых людей на заднем плане. И я стал смотреть снова, потому что думал, что вдруг покажут Родди. Но там, похоже, были одни взрослые. Диктор продолжал: «Сегодня переговоры дважды прерывались по причине споров, возникавших среди придворных волшебников…»

— Эй, а это что еще такое? — проговорил Максвелл Хайд.

— Споры были улажены только тогда, когда король согласился последовать за волшебниками в неизвестное место где-то в Англии, — сказали с экрана.

И снова начался герлинговый матч.

— Что еще за неизвестное место? В чем дело? Что они затеяли?!

Максвелл Хайд вскочил с кресла и бросился к дальноговорителю.

Его не было около получаса. Вернулся он недовольный и изрядно озадаченный, говоря:

— Ничего не понимаю. Дэниел, похоже, на совещании по этому поводу. Связаться с ним не могут. Пришлось переключиться на канцелярию гофмейстера. Какая-то дура чиновница, которая по большому счету ничего не знает. Она, похоже, думает, что никаких споров не было, просто какое-то идиотское предложение этой глупой коровы, Сибиллы. Оба эпитета — мое личное дополнение, разумеется. Юная леди разговаривала со мной самым официальным тоном и почти ничего толком не сказала, даже если она что-то знала, в чем я сомневаюсь. Все, что она действительно знала, это то, что король к этому никакого отношения не имеет, что бы это ни было. Судя по всему, буря в стакане воды. Доставай настольную игру, Тоби.

И они перешли к следующему пункту ежевечерней программы: настольной игре, в которую они играли вдвоем. Игра была увлекательная. Они садились друг напротив друга за маленький столик, расставив на нем доску и фигуры, напряженные до крайности — даже если этого не было бы заметно по лицам, это можно было бы определить по количеству прозрачных созданий, которые тут же принимались виться над ними. Оба готовы были убить, лишь бы выиграть.

Они предлагали и меня научить этой игре, но я не понимал правил, так же как не понимал герлинга. Я немного следил за ними из вежливости, но это только заставляло меня тосковать по своим компьютерным играм. На Островах Блаженных мой компьютер все равно бы работать не смог. У них тут все совершенно другое. Так что я снова взялся за книгу.

Я успел прочесть около главы, а Максвелл Хайд успел перейти от глухих стонов, означающих, что Тоби выигрывает, к традиционным жульническим попыткам убедить Тоби сжалиться над своим бедным старым, выжившим из ума дедом. И тут вернулась Дора.

Дора вплыла в гостиную с широко раскрытыми глазами и придурочной улыбкой на губах. Но при этом от нее исходил такой порыв ужаса и боли, что мы, все трое, мгновенно обернулись в ее сторону. Она несла за хвост какое-то создание.

Все, что я успел увидеть, это легкий туман и размытое пятно, потому что Максвелл Хайд рванулся к ней и вышиб создание из ее руки. Столик с треском опрокинулся, и создание шмыгнуло под большой буфет.

— Дора!!! — воскликнул Максвелл Хайд. Она ошеломленно взглянула на него.

— Это была всего лишь саламандра, папочка!

— Кто бы это ни был, она живая! — гневно сказал ей Максвелл Хайд. — И ты не имеешь права таскать ее за хвост!

— Но нам в кружке всем дали по саламандре! — возразила Дора. — Они должны усиливать нашу магию.

— Ах вот как? — проговорил он, взял ее за гремящий бусами черный рукав и подвел к стулу у столика, который Тоби едва успел поставить на место. — Садись, — велел он, — и напиши мне фамилии и адреса всех людей, кто ходит в этот твой магический кружок.

Перед Дорой появился лист бумаги. Максвелл Хайд вынул из нагрудного кармана ручку и сунул ее в руку Доре.

— Пиши! — приказал он.

— Но почему? — спросила Дора, взглянув на него из-под шляпы.

Похоже, она и в самом деле ничего не понимала.

— Садись и пиши! — прикрикнул он на нее. — Немедленно!

И гневно потряс листом бумаги у нее перед носом.

Дора побледнела и принялась писать. Тем временем Тоби, который собирал рассыпавшиеся фигурки, подобрал одну из них, закатившуюся под буфет, и спросил:

— Может, я попробую выманить саламандру?

— Нет. Оставь ее, — отрывисто ответил Максвелл Хайд. — Бедная тварюшка и так вне себя от ужаса. Ник, сходи в чулан под лестницей и достань оттуда все корзинки с крышками, какие найдешь.

— А она нам дом не подпалит? — спросил Тоби, когда я уже направился к двери.

— Я окружу ее водяным полем. Пиши, Дора, пиши. Скорей, Ник! — сказал Максвелл Хайд. — Дело срочное.

Глава 3

Я нашел корзинку для пикника, вонючую корзину для рыбы и кокетливую корзиночку с плетеными цветочками на крышке.

— Это подойдет? — спросил я.

Максвелл Хайд стоял над Дорой и считал имена и адреса.

— Вполне, — кивнул он, не глядя ни на меня, ни на корзинки. — Дора, здесь только одиннадцать. Вместе с тобой — двенадцать. А вас должно быть тринадцать, не так ли? Кто у вас главный?

— Ой, миссис Блентайр забыла! — сказала Дора и снова принялась писать.

Максвелл Хайд буквально вырвал бумагу у нее из-под ручки.

— Пошли, мальчики, — сказал он. — За мной! Корзинки не забудьте.

Он вышел из дома в теплый темный синий вечер и захлопнул за нами парадную дверь.

— Хорошо еще, — заметил он, шагая по улице так стремительно, что мы едва поспевали за ним, — что все эти придурки живут близко, так что пешком дойти можно. Начнем, пожалуй, с миссис Блентайр. Злобная старая карга.

Я отдал Тоби рыбную корзину.

— А зачем мы туда идем? — спросил я у Максвелла Хайда.

— Спасать саламандр, разумеется, — сказал он. — Пока они не подпалили пол-Лондона. И пока никто не начал их мучить. Надо вам знать две вещи, — продолжал он, сворачивая за угол в сторону Темзы. — Первое — что саламандры у нас не водятся. Обычно их привозят из Марокко или Сахары. А следовательно, этих саламандр кто-то привез сюда специально. И вероятно, в кошмарных условиях. А второе — что саламандры, если им причинить боль или достаточно сильно напугать, производят чрезвычайно мощный выброс магии. И если ведьма, которая их мучает, вроде Доры — то есть идиотка, — эта магия почти мгновенно оборачивается мощной вспышкой пламени. Теперь понимаете, почему мы так спешим?