– А такая вещица вам не попадалась в украшениях невестки? Или, может, вы этого человека когда-нибудь видели в ее окружении?
Нет, она не видела. Ни человека, ни медальона. Кис вытянул пустышку?
В мае оставалось еще одно дело, где женщина, как и жена нелюбезного Михаила, была убита ударом по голове во дворе своего дома. Алексей, не теряя времени, направился по указанному Виктором адресу. Однако дверь встретила его глухим молчанием. Время было уже вечернее, видимо, человек с работы поехал куда-то...
У Киса были его телефоны, выписанные из милицейского дела, в том числе и мобильный. В трубку отозвался совершенно пьяный голос.
Алексей мужественно попытался договориться с Семеном на послезавтра (поскольку завтра должна была состояться их с Александрой свадьба), четырежды повторил свое имя и в туманных надеждах на то, что до пьяного мозга его слова дошли, разъединился.
Подумав, он решил вернуться к Михаилу. Увидев детектива, тот немедленно захлопнул дверь.
– Погодите, – попросил Алексей. – Пожалуйста, всего пять минут. Нет, три! Выслушайте меня.
Через некоторое время дверь приоткрылась, придержанная цепочкой. Два хмурых маленьких глаза уставились на детектива.
– Дело в том, что у меня имеются все основания считать, что вашу жену убил маньяк. На его счету уже двенадцать жертв. Если вы мне не поможете, будет тринадцатая...
– А мне-то что? Нинку убил, и правильно сделал. Пусть других шлюх убивает, меньше дряни на земле будет!
С этими словами он захлопнул дверь.
Алексей не имел представления, что еще сказать этому человеку. Однако он чувствовал, что Михаил стоит за дверью, не уходит, ждет чего-то... Чего?
– Почему вы сказали про шлюх? – спросил он, хотя прекрасно знал ответ.
– По кочану.
– Дело в том... – он вдруг придумал – ложь во спасение! – ...дело в том, что на его счету есть совсем молоденькие девушки, практически дети...
– Малолетние шлюхи, значит!
– Михаил, вы ведь не знаете этих девочек... Почему так говорите?
– Все бабы – шлюхи! – отрезал тот.
Кис услышал, как удаляются его шаги. Он стоял в растерянности под дверью, не зная, как поступить. Уйти ни с чем?
И вдруг до него долетел детский голос: "Папа, кто там?" – "Спи, спи, это какой-то человек ошибся адресом..."
Алексей с новой силой вдавил палец в звонок.
– Я те сейчас шею сверну, будешь мне тут звонить! Ребенка разбудил! Вали отсюда! – раздалось за дверью.
– У вас дочка, да? Я слышал голос... Скажите, она тоже шлюха!
Дверь распахнулась, и Михаил подался вперед, занося руку для удара.
Кис увернулся и мгновенно заломил его руку за спину. Михаил был вынужден пригнуться. Наклонившись к его уху, очень тихо Алексей прошептал:
– А если он в следующий раз убьет твою дочь? Раз уж все бабы, включая детей, шлюхи?
– Пусти, сука, больно...
– А ты ответь сначала. Ты тогда тоже скажешь: поделом ей?
Михаил молчал, и Кис безжалостно завел его руку повыше.
– Ну?!
– Хорош руку выкручивать. Говори, чего тебе надо...
– Вот это речь не мальчика, но мужа. Я заходить в квартиру не буду, незачем девочку пугать. Пойди посмотри украшения жены. Только внимательно. Если найдешь в них серебряный медальон, вот такой, с крышечкой, – показал Алексей, – то принеси мне его.
– Ладно. Стой здесь.
Потирая вывернутую руку, он скрылся в квартире. Прошло минут десять, как Алексей услышал шаги. Михаил приоткрыл дверь, бросил что-то в детектива и снова скрылся.
Это был медальон. Только без фотографии.
– Там фото было? – крикнул он через дверь.
– Вали отсюда, – донеслось до него. – Без фоты обойдешься...
Ясно, что фотографию Михаил выдрал, движимый ненавистью к неверной супруге...
Как бы то ни было, июльское дело, июньское и майское можно теперь закрыть! И пьяный Семен ему не понадобится послезавтра, так как "убийство тяжелым предметом" уже вошло в список двенадцати способов.
Пока еще совсем маленький, этот список выглядел следующим образом:
1. Июль – убита ножом во дворе.
2. Июнь – задушена в собственной квартире.
3. Май – убита ударом тяжелого предмета по голове в своем подъезде.
Теперь ему предстояло искать апрельское дело.
Накануне вечером, вернувшись домой, он нашел в своем почтовом ящике деньги: вторая партия, еще десять тысяч, обещанных Бенедиктом через две недели. Словно маньяк хотел подчеркнуть, что держит свое слово. Или напоминает, что две недели уже прошли? Алексею были крайне неприятны эти деньги, этот очередной "воздушный поцелуй": маньяк не давал о себе забыть!
Но сегодня забыть о нем следовало во что бы то ни стало! Алексею казалось, что сами мысли о нем несут зло, и он не имел права дать им проникнуть сюда, коснуться этой счастливой атмосферы праздника, испачкать ее!
Кроме того, Александра ничего о нем не знала – и правильно, это ни к чему, – но теперь он был просто обязан соответствовать ей. Ее радостной улыбке... Которая тоже была плодом немалых усилий: она заставила себя забыть о краже, о потерянной квартире, она тоже не хотела омрачать их праздник такими мыслями... И ей это удалось: ее улыбка была по-настоящему лучезарной.
Щелкали фотоаппараты – помимо своих, семьи и друзей, сюда примчалась, конечно, Сашкина журналистская братия. Они оба были достаточно известными людьми, чтобы оказаться лакомым кусочкам для хроникеров, предвкушавших заметочку с фотографийкой.
Алексей было рассердился на незваных гостей, но Саша защитила собратьев по профессии: "Алеш, им тоже кушать надо! Не ерепенься, от нас не убудет!"
Он согласился, ерепениться не стал, и они отщелкали длинную фотосессию у ЗАГСа, у входа в ресторан, в самом ресторане, за столами...
Александра была необыкновенно хороша сегодня. Впрочем, она всегда хороша, но все же сегодня как-то особенно. Ее платье удивительного цвета, для которого не существует подходящего названия, – как если бы к светло-серому, как его костюм, добавили каплю розового, – она была грациозна, изысканна, элегантна и непринужденна... Она была великолепна. И вместе они смотрелись – Кис специально глянул в зеркало – просто... Ну просто... Классно они смотрелись, вот как!
Отраженные в зеркалах и восхищенных взглядах близких людей, Алексей с Александрой ощущали себя на самом деле женихом и невестой, хотя до сих пор им казалось, что регистрация их брака есть не более чем простая формальность, ерунда, не стоящая большого внимания...