Пацан нехотя вытягивает руку. Волчица рычит, но Эльза, прикрикнув на нее, говорит:
– Не бойся, не укусит, она просто нервничает.
Сухов осторожно гладит животное по голове, даже сквозь перчатку чувствуя, насколько мягкая шерсть у волчицы.
– Как, понравилось? – спрашивает женщина у пацана.
– Необычно, – признается Сухов. – Словно плюшевая.
– Эта плюшевая тебе руку оттяпает, если надо будет, – хохочет Эльза. – Все, давай по-быстрому, одна нога здесь, другая там, и чтобы через пятнадцать минут у нее была готова будка.
Женщина встает и быстрыми шагами возвращается в подвал.
«Плохая примета, – думает Сергей, провожая ее взглядом. – Но делать нечего».
– Так, – уже вслух говорит Сухов, смотря на волчицу. – Столяр из меня тот еще, но я постараюсь.
Мальчишка скидывает рюкзак, оружие и идет в хозблок. Берет топор, пилу, молоток, гвозди и, очистив от снега доски, сложенные вдоль стены дома, начинает мастерить будку.
Дана внимательно смотрит за ним, чуть вздрагивая при каждом ударе молотка. Вскоре из подвала возвращается Эльза и ставит перед мордой волчицы миску.
– Ешь, не стесняйся. Мясо, конечно, размороженное, но в твоем положении выбирать не приходится.
Женщина проводит рукой по спине волчицы.
Дана смотрит в маску противогаза, словно пытаясь разглядеть за линзами глаза женщины. Затем чуть привстает и начинает жадно поглощать еду.
– Хозяйка, принимай работу! – слышится из-за спины Эльзы. Женщина поворачивает голову и видит, что Сергей подтаскивает к навесу наспех сколоченную будку.
– Все шутки шутишь, – смеется Эльза. – Давай, ставь сюда, – женщина указывает место поближе к забору.
Она внимательно осматривает огромную деревянную коробку с плоской крышей и косыми стенками.
– Пойдет, – одобряет Эльза. – Снегом присыпать, вообще тепло будет. А ты что скажешь? – обращается женщина к Дане. – Как тебе домик?
Зверь встает, обнюхивает будку и забирается внутрь.
– Признала, значит, – женщина наклоняется и заглядывает внутрь. – Ну да, места и для щенков хватит.
– Мы что, будем ждать, когда она ощенится? – спрашивает Сухов, забрасывая будку снегом.
– Нет, Сережа, – вздыхает Эльза, – не будем. Я ей еду оставлю. Главное, чтобы она пару дней пересидела здесь, чуток сил набралась. Потом по поселку сможет шататься, проголодается, тех псов, что ты подстрелил, съест. Запас хороший, и за зиму не стухнет.
– Тебе виднее, – тихо ворчит Сергей.
– Ты хотел добавить – «каннибалке», – горько смеется женщина. Затем сурово добавляет: – Надеюсь, Тень, ты никогда не узнаешь, что такое настоящий голод! Собираемся!
Эльза скидывает с плеча котомку, развязывает ее и кладет в снег рядом с будкой.
– Дана! – зовет женщина. Из будки показывается нос волчицы, затем ее голова. – Здесь все тебе! Только все сразу не ешь, поняла? – Животное смотрит умными глазами на женщину. Сергей, наблюдая эту картину, мог бы поклясться, что волчица словно кивнула.
Эльза наклоняется и чешет зверя за ухом.
– Мы уходим, ты остаешься, – объясняет она. – Если нам и тебе повезет, может, еще и увидимся.
– Пошли уже, – нетерпеливо говорит пацан, – полдня с ней провозились.
– А ты не торопись, – отмахивается Эльза. – До смерти дойти всегда успеем.
Мальчишка молчит, лишь громко сопит в противогазную мембрану. Затем взваливает на плечо рюкзак, забирает оружие и неспешным шагом направляется к воротам. Оборачивается и видит, что Эльза, склонившись над волчицей, что-то ей шепчет. Пацан терпеливо ждет. Наконец, женщина оставляет животное и подходит к Сухову.
– Идем!
Сергей с Эльзой, затворив створки ворот так, чтобы осталась небольшая щель, выходят на улицу. Молча идут по дороге, при каждом шаге проваливаясь в снег.
– Черт! – ругается Сергей. – Лыжи бы нам.
Эльза смеется.
– Здрасьте, опомнился! Ты, Сережа, тормоз, однако. Или ты думаешь, я собралась в город ногами топать?
– А что, лыжи есть? – радостно удивляется пацан.
– Есть, – кивает Эльза. – Вон до того дома напротив дойдем, – женщина вытягивает руку, – там возле стены тайничок есть. И лыжи найдутся.
– А чего раньше молчала? – сердится мальчишка. – Опять проверяла? Или я доверия не заслужил?
– Сам решай, – уклоняется от ответа Эльза.
– А, понял, – пацан смеется. – Если бы я деру дал, ты бы меня быстро догнала.
Женщина кивает.
– Это урок для тебя. Доверие в нашем мире – штука тонкая. Никогда не знаешь, где выдержит, а где порвется.
Путники подходят к двухэтажному дому, обложенному красным кирпичом. Эльза обходит забор и, порывшись в снегу, достает пару лыж с палками.
– Доводилось бегать на таких? – спрашивает женщина, застегивая крепления.
– Было дело. Надеюсь, еще не забыл, как оно.
– Это все равно как на велосипеде, раз научился – и на всю жизнь.
Пацан встает на лыжи, делает несколько неуверенных шагов и под весом рюкзака валится набок.
Эльза смеется. Сергей ругается, встает и медленно, но в этот раз более уверенно, скользит по снегу, ритмично отталкиваясь палками.
«Так-то лучше, упрямец, – улыбается женщина, видя, как пацан все ускоряет бег. – Толк из него будет».
Эльза оглядывается и замечает, что из ворот дома Карабаса на нее смотрит Дана.
«Давай, моя девочка, – вздыхает женщина. – Ты справишься».
Эльза догоняет Сергея. Пацан и женщина скользят по снегу и вскоре исчезают за поворотом дороги. Вслед им несется протяжный, полный отчаяния вой.
Волчица, чувствуя, что пришло время родов, забивается в будку. Жалобно подвывая, Дана сильно дрожит. Она скребет лапами пол, царапая дерево когтями. Затем ложится на бок и утыкается носом в угол конуры. Чуть согревшись, волчица успокаивается. Боль, разрывающая ее нутро на части, тоже немного притупляется.
Вскоре у волчицы появляется первый в ее жизни щенок. Дана перекусывает пуповину и ласково облизывает скулящий, полностью лишенный шерсти комочек плоти с непропорционально огромной тупоносой головой. Изогнутые ребра мутанта, лишь отдаленно напоминающего волчонка, туго натягивают полупрозрачную кожу, из-под которой просвечивают внутренности. Видно, как стучит сердце.
В следующие три часа на свет появляются еще четыре точно таких же – первых в своем роде щенков. Чуть слышно попискивая, гибриды ползут по доскам, отталкиваясь от них искривленными лапами с длинными многосуставными пальцами, тыкаются в живот матери и принимаются сосать молоко. Дана облизывает их и вскоре засыпает, согревая детенышей своим телом…