Какой интерес мог бы быть в этих убийствах у сводной сестры? Непонятно. Кис решительно не видел, зачем сводной сестре, даже если предположить наилучшие отношения между ней и братом-убийцей, понадобилось бы ему помогать в такой безумной, мстительной затее.
Дальше было еще хуже: если среди персонала Измайловой затесалась любовница, подруга или жена убийцы, то ее пособничество было вообще непостижимо. Нет, Кис решительно не видел причин, по которым какая бы то ни было женщина ему стала помогать в убийствах. Только за деньги, если убийца эту женщину нанял, – тогда куда ни шло. Но в таком случае она не поддается вычислению…
Одним словом, намечался новый тупик. И посему Кис перестал ломать голову и попытался зайти с обратного конца: пока неважно, кто да почему, – важно как! Выкрасть дневники у Аллы было проще простого, но сообщница ухитрялась слышать значительную часть тех слов, которые произносились в гостиной Аллы. Практически все его встречи с ней происходили в дневное время, когда весь персонал присутствовал (кроме Кати, но ее он вычеркнул из списка подозреваемых давно и окончательно). Любая могла подслушать… Но при этом никто из женщин ни разу не заметил кого бы то ни было у дверей актрисы. Ну не коллективный же это сговор а-ля «Убийство в Восточном экспрессе»! Точно так же его воображение решительно отказывалось от джеймс-бондовской версии вроде поставленных у Измайловой жучков и наблюдения скрытой камерой. Нет, на подобную шпиономанию эти персонажи не тянули. На коллективный сговор тоже.
Короче, придется ему снова уделить самое пристальное внимания дамам.
* * *
– Я сейчас скажу тебе одну важную вещь. Очень важную. Послушай меня внимательно, ладно? И постарайся понять. Некоторое время назад я с мамкой говорила… Долго говорила, ругалась. Но узнала, что хотела. Помнишь, ты все твердил, что на папку не похож?
– Не помню. Но знаю, что не похож был.
– И что мамка тебя не любила, говорил, помнишь?
– Это помню. Так и было.
– Теперь я знаю почему.
– А какая разница? Разница была бы, если бы любила… А так к чему мне знать?
– А вот ты и не прав, малыш. Ты не брат мне – вот что я узнала.
– И теперь ты любить меня не будешь?!
– Господи, что же ты вскочил-то так, напугал меня! Иди обратно, иди сюда, ляг… Наоборот, теперь я могу тебя любить. Просто как мужчину. Потому что ты мне не брат вовсе.
– А кто я тебе?
– Малыш мой, вот кто… Любимый малыш… Мой мужчина… Ну что же ты дрожишь-то так? Что плачешь? Погладь меня, поцелуй, обними меня, Тошенька… Теперь все можно, теперь я никуда не уйду, теперь я пришла насовсем…
* * *
В квартире Измайловой он появился только вечером, когда все приходящие работницы ушли. Остались только Ирочка и Нина. И Элеонора, разумеется.
Кис решил начать с Нины и посему отправился первым делом в комнату к кузине Элеоноре. Он был уже в этой комнате пару раз, когда расспрашивал Нину о ночных покушениях. Но его снова поразил острый запах лекарств и особенно ощущение привычной безысходности, которое царило в комнате больной кузины, словно этот клочок пространства был суверенным государством в квартире Измайловой, что-то вроде маленького Монако на территории большой Франции.
Нина, устроившись на своей одноместной тахтушке, читала какой-то роман. Элеонора спала, тихо похрапывая. При виде детектива медсестра отложила книгу и привстала.
– У вас есть брат, Нина? – с ходу начал Кис, решив не увязать в вопросах «около».
– Есть, – удивилась Нина, – а что?
– Сколько ему лет?
– Двадцать… А что?
– Иными словами, у вас шесть лет разницы?
– Ну да, – недоумевала Нина. – А почему вы?..
– …Нет, Ирочка, вы излишне сурово его судите, – вдруг услышал он. – Напротив, я бы сказала, что этот молодой человек отличается редкой деликатностью, если учесть, что сама ситуация к ней никак не располагает… Надо иногда попытаться понять других, Ирина, – доносился до него спокойный, чуть насмешливый голос Измайловой. – Нельзя подгонять все и всех к одной, стандартной мерке. Ваше личное «не нравится» не должно быть приравнено к понятию «плохо»… В мире столько хороших вещей, которые нам почему-либо не нравятся, и, наоборот, плохих вещей, которые нам …
Голос Измайловой был так отчетлив, так ясен, что Кис просто прилип ухом к стене, пытаясь понять, каким образом проходил звук в комнату Элеоноры.
Минуту спустя он ворвался в гостиную и, не обращая внимания на оторопевших от его внезапного вторжения женщин, разместившихся в креслах, ломанулся между ними прямиком к той стене, где находился сейф. Отодвинув афишу, его прикрывавшую, он секунду разглядывал встроенный в толстенную стену железный ящик, после чего, простонав-промычав что-то нечленораздельное, упал в третье, свободное кресло. Нина, заинтригованная его внезапным бегством из комнаты Элеоноры, постучала и тоже вошла в гостиную.
– Вот в чем дело. – Кис обвел глазами присутствующих дам. – Вот в чем!!! Просто в прошлый раз, когда я беседовал с Ниной, Алла Владимировна была в гостиной одна и, следовательно, молчала! И у меня не было возможности выяснить, что звук легко проходит ВОКРУГ сейфа! Смотрите, смотрите сами, – Кис поднялся и вновь отодвинул афишу, – видите? Зазор между стенками сейфа и стеной составляет примерно пять миллиметров! Тот мастер, что ставил вам сейф, не потрудился эту щель зацементировать… Хотя нет, – детектив присмотрелся повнимательнее и потрогал стенку, – нет, он цемент положил, но это произошло много лет назад, за годы цемент рассохся и окрошился. И теперь звук легко проходит сквозь стену! Таким образом, те разговоры, что ведет Алла Владимировна в гостиной, особенно тут, в районе кресел, превосходно слышны в комнате Элеоноры! Нина, вы ведь всегда слышали все, о чем говорилось в гостиной? Не правда ли?
Нина немного смутилась, но ответила с вызовом:
– Слышала! И что с того?
– То есть как?! – привстала Измайлова с кресла. – Вы все это время – годы! – подслушивали?!
– Я не подслушивала, – отпарировала Нина. – Я даже старалась и не слушать вовсе. Оно мне надо, ваши личные дела?
– Но почему вы не сказали мне?! – возмущенно допрашивала ее Алла.
– Так вы бы сразу меня и уволили! Что я должна была вам сказать: «Заделайте щель в стенке, а то я все подслушиваю»? Да и не знала я, почему так слышно хорошо! Я думала, звук от розетки идет… Мне и в голову не приходило, что у вас тут сейф вделан, да с такими щелями!
Кис счел необходимым вмешаться и попытался приостановить выяснение отношений между женщинами. И как только относительная тишина воцарилась, он спросил:
– Ирина, вы тоже знали, что в комнате Элеоноры все так хорошо слышно из гостиной?