Гудо пожал плечами и отправился к Аделе. Но и в этот визит беседы не получилось. Палач вручил старой Ванде полгроша за два визита и с печалью в сердце отправился домой.
В обед следующего дня Гудо пошел в Ратушу, чтобы внести в городскую кассу деньги, собранные как налог за торговлю. На ступеньках здания он остановился. В нескольких шагах от него гневно говорил Альберт. Его слова были обращены к согласно кивающему бюргермейстеру.
– Мои люди устали жить в лесу. Их жены не дают мне покоя, требуя вернуть своих мужей и братьев. Скоро начнутся дожди. Мы не можем жить без крыши над головой. Почему наших людей не пускают в город? Вы нарушаете договор.
Бюргермейстер устало вздохнул.
Альберт раздраженно схватил его за руку и угрожающе сказал:
– Нам ничего не остается, как не пропускать селян в город. Может быть, голод заставит вас понять наши трудности. Да и продукты нам понадобятся. Нас становится больше.
– Как больше? – спросил Венцель Марцел. Эта новость заставила его встревожиться.
– К нам присоединились родственники и соседи. Я сам их осматриваю. Среди них нет больных.
– Вы погубите и себя, и нас! – испуганно воскликнул бюргермейстер.
– Мы должны защитить себя. Город не желает видеть нашего горя. Но мы и сами справимся с ним. Когда состоится казнь убийцы? Он же во всем сознался.
Венцель Марцел неуверенно пожал плечами.
– Тогда мы придем и сами его разорвем.
Альберт гневно посмотрел на бюргермейстера и, повернувшись, стал спускаться со ступенек.
– Отец Марцио все еще занят расследованием! – в спину ему крикнул Венцель Марцел.
Бюргермейстер тяжело вздохнул и уже собрался войти в Ратушу. Но тут его взгляд упал на палача.
– А вот и ты. Пойдем, проведаем наших ведьм. Отец Марцио действительно не торопится. А эти могут… Да, они могут.
Солнце уже завершало свой дневной поход, когда в комнату для пыток вошел Венцель Марцел.
– Готовься, палач. Я все же уговорил старого инквизитора. Он согласился ускорить дело. Нужно бросить кость людям Альберта. И как можно быстрее.
Через некоторое время в комнату вошли отец Марцио, настоятель собора отец Вельгус, алтарник Хайнц и писарь. Церковники уселись за стол, писарь занял место за маленьким столиком в углу.
– Согласно положению о святом трибунале инквизиции суд над ведьмами справедлив, так как присутствует три священнослужителя и писарь для записи дела. Бюргермейстер, если желает, может остаться.
Инквизитор посмотрел на Венцеля Марцела. Тот кивнул и сел рядом с писцом. Отец Марцио также кивнул и торжественно произнес:
– Цель инквизиции – уничтожение ереси. Ересь же не может быть уничтожена без уничтожения еретиков. А еретиков нельзя уничтожить, если не будут уничтожены также защитники и сторонники ереси, что может быть достигнуто двумя способами: обращением их в истинную католическую веру или обращением их плоти в пепел после того, как они будут выданы в руки светской власти. Согласно булле папы Григория IX «Голос в Риме» и постановлениям Папы Александра IV суду инквизиции подлежит всякое колдовство – все, что явно пахнет ересью. Суду инквизиции предается некая Эльза. На предварительном следствии инквизиция установила неоспоримые факты ее связи с дьяволом. Она неоднократно подтвердила это словами покаяния и просьбой избавить ее от чар сатаны. Но едва женщина предстала перед судом, она, наущенная дьяволом, отказалась от многих своих слов. Поэтому суд счел себя вправе требовать применения допроса с пристрастием в виде утвержденных инквизицией пыток. Палач, тебе известны те пытки, что утверждены святым трибуналом?
– Да, – глухо ответил господин в синих одеждах.
– Хорошо. Стража, введите эту женщину.
Дверь медленно, со скрипом отворилась, и двое стражников подвели к столу сгорбившуюся старуху в грязном тряпье. Она была согнута в дугу и, если бы не палка, то, наверное, совсем бы легла на каменный пол.
– Женщина, назови свое имя.
– Ох, давно меня им не называют. А когда-то парни с нежностью называли меня Эльзира. Дрались из-за меня, – хриплым голосом ответила несчастная.
– Ты можешь произнести молитву. Хотя бы «Отче наш».
– Я уже настолько стара, что заговариваю сама с собой. Многое и не помню. Но могу сказать о своей соседке, рыжей Марте, что она шлюха. Я ей это в глаза говорю, как услышу ее голос.
– Значит, ты не произносишь молитв. Об этом мы с тобой беседовали. Ведьмы отказываются от молитв. Писец, сделай запись, – строго велел инквизитор.
– Ведьмы? Кто ведьмы? – Старуха приложила руку к уху.
– Ведьма – это колдунья, которая с помощью открытого или тайного союза с дьяволом сознательно и умышленно использует его мощь, чтобы творить чудеса, – четко произнес отец Марцио.
– Какие чудеса? – Старуха сделала один шаг к столу.
Инквизитор сердито засопел и еще громче сказал:
– Мы беседовали с тобой, и ты во всем призналась. Ты согласилась с тем, что ведьмой или каргой является та, которая, будучи введена в заблуждение союзом, заключенным с дьяволом, убеждаема, побуждаема или обманываема им, полагает, будто она может сделать по злому умыслу или с помощью проклятия сотрясение воздуха молниями и громом, чтобы вызвать град и бури, передвинуть зеленые поля или деревья в другое место, перемещаться на своем домашнем духе (который обманом принимает форму козла, свиньи, теленка и прочего) на некую достаточно отдаленную гору в удивительно короткий промежуток времени. А иногда летать на посохе, вилах или некоторых других предметах и проводить всю ночь напролет со своим возлюбленным сатаной, играя, пируя, танцуя, развлекаясь и ублажая дьявольское вожделение тысячей непристойных забав и чудовищных насмешек над Господом. Ты признаешь за собой такое?
– Мои уши не успевают услышать всех твоих слов, мой добрый святой отец. Но это было. Я улетала с возлюбленным на высокие горы и предавалась греху. А кто без этого…
– Ты признаешь, что твоим возлюбленным был дьявол?
– Потом он стал дьяволом, – грустно ответила старуха.
– С тобой на шабаш летали твоя дочь и внучка? – громко спросил отец Марцио.
– Нет. Такого не было и не могло быть.
Инквизитор устало вытер ладонью вспотевший лоб.
– Вчера ты говорила мне другое. Палач, покажи ей твои инструменты.
Гудо тяжело вздохнул и подошел к старухе. Он взял ее за костлявые плечи и повернул к себе. Старуха запрокинула голову. На испещренном морщинами лице с глубоко вдавленным беззубым ртом и гниющей в нескольких местах коже мутными льдинками слезились глаза.
– Она слепа. Или почти слепа! – невольно воскликнул палач.
– После долгих сношений с дьяволом это не мудрено, – сухо ответил инквизитор. – Знай свое дело, палач. Приступай к первой пытке. На дыбу ее.