— Так вот почему ты отправилась в Дандару! Там же храм.
— Да, за Бину и Серкетой.
Ночевали они под собственной крышей, а ужинали набранными в саду яблоками и овощами с огорода. Незер снова усмехнулась:
— Нам не привыкать. Завтра что-нибудь придумаем.
Старый дом требовал обновления, сад ухода, огород прополки, но слуг нет и нанять их не на что, а она беременна, мать больна, Бина совсем девчонка.
И все равно у Незер была земля и вода, на земле росли плодоносящие деревья, на грядках овощи, а в пруду водилась рыба.
Утром Незер оставила Бину присматривать за Серкетой и наводить порядок в доме, а сама отправилась на рынок. В сумке был спрятан самый простенький браслет, какой нашелся в запасах Серкеты. Она продала браслет ювелиру по явно заниженной цене, купила муки и фиников, немного жирного мяса бегемота, приправы и соль и отправилась искать масло для кожи.
Неподалеку от продавца благовоний на разостланных на земле покрывалах сидели две семьи беженцев — двое мужчин, юноша и две женщины, у младшей на руках ребенок. Незер и сама не знала, что толкнуло ее к этим людям:
— Послушайте, мне нужны работники. У меня большое поместье, но оно совершенно пустое. Нужно убрать урожай, который созреет, и подготовить все к посадкам.
Мужчина постарше вскинул на нее глаза:
— Сколько ты заплатишь?
Незер развела руками:
— У меня нет шетитов, но я предоставлю вам кров и еду. Разве этого мало?
— Если мы беженцы, это не значит, что мы готовы работать за кусок лепешки! — взгляд старшей женщины был полон ненависти. — Наши дома занесло песком, но мы не слуги и не рабы! И мы не будем работать в огороде. Твое предложение оскорбительно для нас.
— Мой дом тоже занесло песком, но я не считала зазорным работать руками! Я предложила вам кров и пищу, если отказываетесь, значит, не так уж вам плохо.
Она развернулась и пошла домой, злясь на этих никчемных людей. Они не желают работать на грядках, чтобы наполнить свои желудки и ночевать под крышей во время холодов. Это оскорбительно для них. Ну и пусть мерзнут!
Незер так распалила сама себя, что не сразу услышала, что второй мужчина спешит за ней:
— Госпожа, госпожа…
Девушка обернулась:
— Что, я должна просить у вас извинения за оскорбление?
— Нет, простите нашу родственницу. У нее были сотни слуг и… да, какая теперь разница! Возьмите нас с женой и ее братом к себе. Мы работы не боимся.
— Пойдемте.
— Только у нас еще ребенок. Но жена сможет выполнять работу, а ребенок не капризничает.
«Вот этим припекло», — подумала Незер и кивнула:
— Хорошо. Как тебя зовут?
— Я Семос. Моя жена, — он уже сделал знак молодой женщине, и та поспешно приблизилась, поддерживаемая юношей, — Тийя, а это Ипет.
— Я Незер. Поместье досталось мне только что, оно запущено, но хороший сад, огород полон овощей, есть два дома. Всем хватит места и еды, если вы, конечно, не ждете пиров и изысканных яств.
Они отправилась в сторону поместья, слушая шипение оставшейся сидеть женщины.
Тийя вздохнула:
— Нехемхет скорее умрет от голода, чем пошевелит пальцем.
Незер подумала о том, что в Египте слишком много развелось тех, кто неспособен хоть как-то бороться с бедой, противостоять Сету. Все предпочитают жаловаться или бежать в нетронутые песком оазисы в надежде, что кто-то их примет, о них позаботится и предоставит все те удобства и богатства, которые были раньше.
Но почему даже не она, тоже пришедшая из Харги, а те, кто живет в Шедете давно, кто своим трудом выстроил дома или просто получил их в наследство или подарок, должны делиться с чужими добром, землей, водой?.. Почему нужно что-то давать тем, кто считает ниже своего достоинства работать, чтобы найти пропитание? Если для Нехемхет и ее мужа зазорно работать ради еды и жилья, пусть ночуют на улице и голодают.
Конечно, ей легче, украшения и шетиты, припрятанные Серкетой, помогли добраться из Харги в Шедет и купить поместье, но ведь Незер и Бина и в Харге не сидели без дела, они не гнушались вылазками на заброшенные огороды, сами пекли лепешки, носили воду, копали овощи. И если надменная Нехемхет предпочитает голодать, но не работать, пусть голодает.
Незер не жалела тех беженцев, которые не старались как-то справиться с бедой, полагаясь только на чужие подачки, и были уверены, что им все что-то должны. Она уже поняла, что никто никому ничего не должен, рассчитывать можно только на себя, а о прошлой удобной и богатой жизни стоит забыть.
Если кто-то не хочет противостоять Сету, пусть умирают от голода. Она не погнушается никакой работой, не побоится испачкать руки или выглядеть замарашкой, лишь бы у ее будущего ребенка было все. «Я не буду красть, я заработаю!» — решила Незер.
Бина, услышав о таком решении Незер, обрадовалась:
— Знаешь, я всегда боялась за нас во время вылазок. Могли ведь поймать и избить.
— Но мы же не крали у соседей, а лишь лазили по заброшенным поместьям.
— Все равно это кража.
Незер вздохнула. Она не стала говорить младшей подруге, что совершала кражи посерьезней, причем дважды. А еще убила двоих насильников. Подумав, девушка поняла, что сделала бы это снова, случись оказаться в той ситуации. Она защищала свою жизнь, а теперь должна защищать и жизнь будущего ребенка.
Первая беременность Незер хотя и протекала под недовольным взором богини любви Хатхор, но была спокойной — за ней ухаживали, у нее было все, что ни пожелает, и не было необходимости ломать голову, что кушать завтра. Возможно, потому она даже не заметила, как выносила и родила Нармера. Теперь Незер относилась к будущему ребенку куда серьезней, она понимала, что никто, кроме нее самой, не даст ему пищу и кров, не позаботится о малыше и его безо пасности ни до рождения, ни после.
Наверное, из-за этой ответственности Незер быстро повзрослела. Она не изменилась внешне, разве что потеряла тонкую талию, а вот взгляд стал жестче и требовательней. «Я смогла пройти испытания, значит, могут и другие!» — решила она, не подозревая, что испытания далеко не закончились.
Незер поселила своих работников в малом доме из трех комнаток рядом с садом, в нем, видно, жил садовник с семьей. Это показалось ей хорошим выходом. Отдала им половину купленного мяса и муки, показала на сад и грядки:
— Вон там нужно будет работать.
Конечно, оба молодых человека были неумехами, сразу видно, что за них все делали слуги. Как и Тийя, понятия не имевшая ни о приготовлении пищи, ни об уборке, ни о чем другом. И работы они все трое тоже боялись, вернее, считали обязанными выполнять ее лишь для самих себя. В первый день, поняв, что ни Семос, ни Ипет работать на поместье не собираются, выкапывая овощи только для своих нужд и собирая недозревшие яблоки, она все же решила дать им время на освоение.