– Мы повздорили, я его толкнула, и он упал, разбив голову и сломав руку. Вот и все!

– Что послужило причиной ссоры?

– Это не имеет никакого значения.

– А то, что вы монастырь поджечь хотели, тоже?

– Вы что, в пятнадцать не задумывали безумств? Не бунтовали? Не пытались что-то изменить?

– Изменить – да. Мир к лучшему. Поэтому в пятнадцать твердо решил стать полицейским.

– Не все такие святоши! – Марианна вскочила, потревожив Чака. – У вас все? Или вы мне обвинение предъявите?

– Расскажите мне все, – мягко попросил Марко. – Вы ведь явно что-то скрываете. И я не о настоящем, а о прошлом…

– А вы у Тетерева спросите! Ведь он вам про меня «инфу слил». Этот придурок меня терпеть не может с тех самых стародавних времен.

– Я застал вас на месте преступления. Вы склонялись над трупом. Поэтому не удивляйтесь, что вас подозревают. – Марко тоже поднялся. – А Стефан вас не оговаривал. Рассказал о том, что имело место быть, я проверил.

– Каким образом?

– Поднял архивы и опросил еще кое-кого.

– Больше десяти лет прошло, а местным больше и посудачить не о ком? – фыркнула Мари. – Знала бы я, дала бы больше пищи для сплетен.

И проследовала к двери, чтобы распахнуть ее, давая понять, что шерифу пора убираться.

Когда он ушел вместе с Чаком, Марианна накапала себе корвалола, выпила его и легла на диван в надежде уснуть…

Но вместо дремы к ней пришли воспоминания… Те самые, десятилетней давности.

Глава 8

Прошлое

Как же она соскучилась по Николасу!

Они не виделись почти пять месяцев, и разлука оказалась мучительной… Переносить ее было бы легче, имей Ник мобильный телефон, а лучше компьютер с доступом в Интернет. Они всегда бы оставались на связи. Но Николас, как и остальные хоровые мальчики, не имел возможности даже обычные письма писать, когда вздумается, только раз в месяц и по экстренным случаям. Ребята находились на полном содержании церкви, поэтому им не дозволялось иметь карманных денег, так что конверты купить было не на что. И на телеграф не сходить, чтобы позвонить. Некоторые мальчики нарушали правила и припрятывали кое-какую мелочь, полученную от родственников. Но только не Николас!

Последний раз (крайний, тьфу-тьфу, всегда поправляла себя Мари) они виделись зимой. В январе. Когда семья Андроновых прибыла на Балканы встречать Новый год. Увы, на католическое Рождество не успели, а Мари так хотелось присутствовать при богослужении в храме, видеть Ника в парадном одеянии, слышать его голос, которые, как ей казалось, звучит красивее, чем у остальных. Да и мама мечтала об этом, но не сложилось…

Прилетели тридцатого. И Мари, не разбирая вещей, помчалась в монастырь. Ее летние каникулы закончились ссорой с Николасом. Она, восторженная, примчалась на встречу с ним, чтобы поделиться радостью – папа приобрел дом в деревне, и теперь они будут приезжать не только на лето, а когда вздумается.

– Разве это не чудесно? – пищала она и хлопала в ладоши.

– Чудесно, – соглашался Ник, но как-то сдержанно.

– Будем видеться чаще.

– Не уверен…

– В смысле?

– Мне весной исполнится шестнадцать. В хоре я допою до лета, потом каникулы. И я не знаю, вернусь ли сюда…

– А, ну да… – Марианна сникла. – Но где же ты будешь?

– Не знаю пока. Если меня оставят при монастыре, я буду счастлив, потому что в нем я хотел бы провести всю жизнь.

– В качестве монаха?

– Да. Но послушником я могу стать только в восемнадцать. У меня два года на то, чтобы…

– Изменить решение?

– Подготовить себя, – покачал головой Ник. – Я понимаю, это не так просто, как мне когда-то казалось… Отказаться от мирского.

– Так не отказывайся! Вам дают прекрасное образование, ты можешь поступить в колледж…

– Мари, опять ты за свое? Я просил тебя не касаться этого вопроса… – Да. Он просил. Раз двадцать. Но она не могла с собой ничего поделать. Всегда возвращалась к больной для себя теме. И сейчас не смогла прикусить язык. В итоге – поругались. И Николас ушел, бросив ей «прощай».

Марианна улетела в Москву спустя несколько дней. Помириться с Ником не попыталась, решив – пусть этот святоша живет своей жизнью, а у нее своя дорога.

Всю осень и месяц зимы она гнала прочь мысли о нем. А чтобы было легче отвлечься, начала встречаться с парнем. Да не с абы каким, а со звездой школьной команды по волейболу Степаном. По нему все девочки сохли, а ему нравилась Мари. С пятого класса. И в девятом она наконец до него снизошла.

Вот только не приносили Мари радости эти отношения. Степан, хоть и был парнем хоть куда, ее мало волновал. Да, она находила его симпатичным, добрым и не таким глупым, как она думала раньше, она с удовольствием ходила с ним по школе за ручку, обнималась в кино, но когда он пытался ее поцеловать с языком, отворачивалась. Ее ровесницы давно занимались сексом со своими бойфрендами, а она Степана только чмокала, да иногда позволяла невзначай коснуться груди.

Родителям ее парень очень нравился. Папа даже пригласил Степана справлять вместе с ними Новый год на Балканах. К счастью, у Степана не имелось загранпаспорта. ТАМ он Марианне был не нужен!

ТАМ Николас…

Они встретились только тридцать первого под вечер. Сначала глазами – он стоял на помосте у алтаря, она сидела на лавке возле двери. Мари с мамой вновь пришли позже всех, и им достались худшие места. Но Ник увидел Марианну! И в глазах его вспыхнул огонек радости…

Или ей только показалось это? Их разделяло два десятка метров, а помещение храма освещалось только пламенем свечей…

После службы Ник подошел к Мари. И она поняла, не показалось. Он действительно так радовался ее появлению, что глаза сверкали. Времени на долгие разговоры не было, и они договорись встретиться завтра.

– На нашем месте? – уточнила Мари.

– Нет, давай у тропы.

– А почему не там?

– Когда я свободен, в это время года уже темно. Да и холодно. Зима!

– И что?

– Гулять по горам в темноте и холоде небезопасно.

И на следующий день они просто встретились, но ненадолго, а Мари так хотелось забраться с Ником в их пещерку, зажечь свечи или развести костерок и просидеть хотя бы часа два. Они взяли бы пледы, чтобы укутаться. И термос с кофе, в который Мари плеснула бы отцовского коньяка. А еще икры – они привезли несколько банок.

Мари предложила это Нику, но он велел ей забыть о своем дурацком замысле.

– Ты не представляешь, как коварны горы. Даже те, кто вырос тут, стараются после заката не подниматься выше монастыря.