– Куда мы?
– Ваша собачка там. Я видел ее.
– И что она делала?
– Разговаривала.
– На каком языке? – напряглась Мари. Старик может быть ненормальным, заведет ее сейчас куда-нибудь да грохнет.
– На своем, конечно. – Похоже, он думал о Мари так же. В смысле, принимал за умалишенную. Но не опасную. – Все животные свой язык имеют. И говорят на нем. Собаки особенно часто. Они общительные и дружелюбные.
– А мой пес с кем разговаривал?
– Сам с собой. Он уже не молод. Я вот тоже иногда под нос себе что-то бубню…
И тут Мари увидела Чака! Он бегал возле неприметного серого дома в два этажа, который находился в глубине проулка, как будто прилепленный к холму.
– Спасибо вам! – поблагодарила старика Марианна.
– Не за что, – улыбнулся тот. Зубы у него были вставные, из тех, что хранят в стаканах с дезинфицирующим раствором, то есть съемные. – Но одного «спасибо» мало.
– О… Понимаю. Сколько с меня? – И полезла за кошельком.
– С вас, милая моя, несколько ласковых касаний… Да не смотрите с таким ужасом! Не меня, моей Матильды.
Марианна погладила собачку и, не удержавшись, расцеловала старика в обе щеки. После этого бросилась к Чаку. Она поняла, что у этого дома пес оказался не просто так еще до того, как увидела адрес. Именно эта улица и номер дома были записаны на бумажке, которую она получила от «Монстра Хай». Значит, Лиз обитает именно тут!
– Что делать будем? – спросила у Чака Марианна.
Пес, к ее удивлению, плюхнулся на задницу и начал чесать за ухом.
– И что это значит – «Сама думай»? Или тебя банально блохи беспокоят?
Но Чак вдруг вскочил и вытянулся в струну. Марианна тоже напряглась. Из подъезда вышла Елизавета. И она держала на руках спящего Яна.
– Только не орите и не гавкайте, – сказала Лиз, увидев сыщиков. – Разбудите пацана…
– Ты видела нас в окно? – спросила Мари.
– Нет, я вас почувствовала.
– Опять начинается…
– Быстрее пошли отсюда. Пока Лав не вернулась – она по каким-то своим делам умотала.
Мари решила пока ничего не выяснять, а дойти до машины, всем в нее погрузиться, а уж потом поговорить.
Через десять минут «Барсик» вместил в себя двоих взрослых, собаку и малыша. Причем последние расположились на заднем сиденье. Ян обнял Чака, тот положил мальчику на плечо свою морду, и оба уснули.
– Ну что, рассказывай, – предложила Мари.
– Я помогла Лавинии выкрасть Яна. Признаю. Но я же и решила все исправить.
– Почему?
– Почему – что?
– Почему и то, и то?
– С Лав мы подруги. С давних пор. Познакомились, когда я еще в цирке работала. Она к нам прибилась, но не задержалась надолго. Мужа себе нашла богатого. Она красивая была в молодости, да и сейчас хоть куда, но тогда… Просто Эсмеральда. Нежная такая, милая. – Тут Лиз отвлеклась на дорогу. – Притормози, а?
– Зачем?
– Магазин вон.
– Что ты хочешь?
– Вина.
– Ты алкоголичка, что ли?
– Да, – не смущаясь, ответила Лиз. – Если не выпью. Жизнь такая серая…
– Обойдешься без бухла, – рыкнула Мари по-русски. – В серости проведешь некоторое время, ничего с тобой не случится. – Эту фразу она уже перевела.
Тогда Лиз просто взяла, открыла дверку и приготовилась сойти на ходу.
– Ты с ума сошла? – вскрикнула Мари. Ее возглас разбудил Чака. Он вскинул голову и начал оглядываться по сторонам. Это потревожило Яна, он тоже завозился. – С ума сошла? – шепотом повторила Марианна.
– Останови.
Пришлось дать по тормозам. Елизавета выпрыгнула из джипа и потрусила к магазинчику. Вернулась совсем скоро. С пластиковой бутылкой в руках. В ней местное белое вино. Вполне приличное – Мари пробовала. Только его охладить нужно было. Но это на ее вкус.
Отпив прямо из горлышка, Лиз довольно зажмурилась.
– Ты не увлекайся особо, – шикнула на нее Мари. – Рассказывай дальше.
– Лав как замуж вышла, так пропала. Не виделись года три, а то и пять, я точно не скажу. А потом случайно столкнулись на вокзале. Она с дедусей своим, не говорила, что за старца замуж вышла, я с одним из своих любовников, гимнастом. Она позавидовала мне, я ей. Подо мной племенной рысак. Под ней мерин старый. Да только на своего я как вскочила, так и буду сброшена. А на мерине Лав будет ехать и ехать, да еще и с комфортом.
– Тебе хотелось стабильности и достатка, а ей движухи и безудержного секса, – перевела Марианна. – Ясно. Что дальше? Ты отвлекаешься на подробности, которые мне не интересны.
– А дальше все по законам жанра. Она начинает спать с моим гимнастом, я с ее богатеньким муженьком. Он, кстати, для своего возраста был… весьма хорош! Гимнаст по очкам выигрывал только за счет мышц и гибкости… – Она фыркнула и припала к пластиковому горлу бутылки. – Но вот это точно лишняя информация! Короче, дружба наша возобновилась. И когда супруг Лавинии скончался…
– Вы ему в этом не помогли? – с подозрением спросила Мари.
– Я точно нет. Разве что бессознательно. Сердце у него слабое было, а я уж если в кровать с мужиком падаю, то все соки из него выжимаю. – Лиз подмигнула и сделала еще глоток. Да добрый такой, что вина в литровой бутылке заметно меньше стало. – А Лав могла и отравить. Она спец по травкам. Но, как говорится, не пойман, не вор…
– На деньги, что ей оставил муж, она открыла салон и пригласила тебя в нем работать?
– Почти. Ее муж оставил все мне, но она умудрилась подделать завещание и стала наследницей.
– Но тут тоже вор… не пойман?
– Да. Все не доказуемо. Поэтому считаем, что все было так, как ты сказала.
– Потом она закрутила роман с аббатам Иваном, так?
– Откуда ты это узнала? – поразилась Лиз.
– Догадалась.
– Да, она втюрилась в какого-то монаха, но я мало ее расспрашивала об этом, тогда у меня свои страсти кипели, не до чужих было… Потом и вовсе уехала. С этим своим, с которым страсти… А вернулась, когда Лав уже от Яна избавилась.
– Но зачем она это сделала?
– Говорит, помутнение рассудка случилось. На почве стресса. Она же Ивана любила так, что привораживала его, хотя всегда была противницей этого обряда. Клиенток своих отговаривала. Но сама не удержалась – сделала. Только толку никакого. Не полюбил Иван Лавинию. Как и ребенка своего. Не верил он, что от него Ян. И это Лав оскорбляло. Она злилась, накручивала себя, так и дошла до нервного срыва…
– Не знаю, как можно так сорваться, чтобы ребенка своего в лесу бросить.