Глядя на его фантастическое тело, содрогавшееся в предчувствии оргазма, она ощутила, что и сама приближается к взрыву наслаждения. Наконец он забился в конвульсиях. Ее тоже накрыла волна оргазма, и тут, на вершине наслаждения, она, приникнув к нему, укусила его в шею. Он огласил комнату диким хриплым криком и замер, упав на нее. Его член по-прежнему пульсировал внутри ее тела, и она наслаждалась этим ощущением.
Наконец он вышел из нее, словно во сне, и, медленно поднявшись, стал собирать разбросанную по спальне одежду.
– Ферран…
– Этого не должно было случиться.
– Но это случилось, – проговорила она, чувствуя, как глупо звучат ее слова. Сев на постели, она откинула волосы с лица. Ее вдруг охватила паника от осознания того, что он жалеет о происшедшем.
Она отдала ему, человеку, которого всю жизнь считала врагом, свое тело, – и теперь он говорит, что это была ошибка! Стыд нахлынул на нее горячей волной.
Как же низко она пала!
Ферран, натянув через голову рубашку, повернулся к ней:
– Спокойной ночи, Самира. Если утром ты еще будешь здесь, мы поговорим.
Он вышел, закрыв за собой дверь, оставив ее лежать обнаженной на постели в полном смятении чувств.
На следующее утро Самира ворвалась в обеденный зал в спортивном костюме, с тщательно убранными волосами. При виде ее Ферран ощутил, как на него накатывает возбуждение. Шестнадцать лет воздержания были забыты, как сон, из-за этой опасной и прекрасной дикарки.
– Твой костюм явно не подходит для встречи с начальником церемониала, – сухо произнес Ферран, изо всех сил пытаясь взять себя в руки. – Может, ты пришла сказать мне, что уходишь, шейха? Но предупреждаю, теперь я тебя не отпущу.
– Вчера вечером ты говорил другое.
– После того, что было между нами, я не могу отпустить тебя.
Подняв руку, она показала ему блестевшее на пальце кольцо:
– Я все равно решила остаться.
– Значит, ты не гневаешься на меня? Почему?
– Может, и гневаюсь. Может, я все еще ищу случая убить тебя.
– Что ж, я это заслужил, – проговорил Ферран. – Хотя, если подумать, брак – это пожизненный приговор, а это будет похуже смертной казни.
– Что ж, я рада, что стану твоим наказанием. Почему ты бросил меня вчера?
– Потому что мне было стыдно. Я потерял контроль над собой.
– Ты заставил меня стыдиться.
– Я не хотел.
– Но заставил. – Голос Самиры задрожал. – Я всего лишь женщина. И когда я увидела на твоем лице отвращение…
– Оно относилось исключительно ко мне. Я признался, что убил твоего отца ножом в спину, а через мгновение ты уже умоляла меня заняться с тобой любовью. Это было самое странное свидание в моей жизни.
Самира нахмурилась:
– Теперь я не знаю, как относиться к тому, что случилось.
– Я сделал тебе больно.
– Нет, все было прекрасно… в том, что касается секса. Дело в другом. Знаешь, вчера я многое поняла. До того, как мы встретились, мой мир был черно-белым. Я ненавидела тебя за то, что ты убил отца. Но теперь я поняла, что тобой двигало. Поняла, что на твоем месте поступила бы так же. И теперь я не хочу возвращаться к блаженной слепоте. К той жизни, которая заставила меня с легкостью ждать смерти. И все-таки иногда новая жизнь пугает меня. И я возвращаюсь к тем, прежним мыслям…
Ферран неожиданно рассмеялся. На его памяти Самира впервые заговорила о своих чувствах, напомнив ему о том, сколь противоречива человеческая душа.
– Ты впервые чувствуешь нечто подобное? – наконец, отсмеявшись, спросил он.
– Да, – отозвалась она.
– Что ж, прости, что я заставил тебя чувствовать.
– Спасибо, – откликнулась она. – Мне не нравятся эти ощущения… во многом. Хотя… с другой стороны… Скажи, чувства – они всегда так противоречивы?
– Для меня нет, – ответил шейх. – Я стараюсь держать их в узде.
– Разумеется. Хотя страстность, похоже, – твоя сильная сторона.
– Наоборот. Это слабость.
Самира глубоко вздохнула:
– Мы отвлеклись. У меня есть… список требований к тебе. – Порывшись в кармане шортов, она извлекла оттуда сложенный лист бумаги. – Теперь, когда я уже не думаю только о выживании, есть кое-что, чего мне хотелось бы. – Развернув лист, она внимательно вглядывалась в него. – Я хочу жить комфортно. Еще я хочу заниматься чем-то масштабным и серьезным. Конструктивным.
– Это серьезно, – отозвался Ферран.
Его сердце сжималось, когда он смотрел на свою невесту, такую прекрасную и такую храбрую. Казалось, она не боялась ничего. И тем более его. Хотя ей следовало его бояться. Следовало бежать от него, как он предлагал. Но она не воспользовалась этим шансом. Почему? Любая нормальная женщина отвернулась бы от него, узнав, что его руки запачканы кровью.
Она должна испытывать страх перед ним.
Он подошел к ней. Его кровь бурлила жидким огнем, пылая ярко и жарко, будто подожженный спирт. Она должна бояться. Он хотел вселить в нее страх. Хотел почти так же сильно, как жаждал, чтобы она прильнула к нему, прижавшись всеми своими восхитительными выпуклостями.
– Это весь список? – спросил он.
– Нет, – твердо сказала Самира. – Я хочу чувствовать, что живу. Хочу, чтобы в моей жизни был…
– Секс. – Подойдя к ней вплотную, он провел большим пальцем по ее скуле. – В твоем списке есть секс?
Его пальцы двинулись вниз по ее безупречной шее, остановившись в ямке между ключицами. Он знал: сила его гнева не напугает ее. Если нужно, она будет драться насмерть. Лишь в сексе он имел над ней безусловную власть. Ведь его опыт значительно превосходил ее.
Он почувствовал, как ее сердце забилось быстрее.
– Я… не знаю, – сказала она.
– Если ты останешься, вариантов у тебя нет. – Его пальцы продолжали поглаживать ее нежную кожу. – Ты – моя пленница. Во многих смыслах.
– Это лучше, чем жить на улице, – откликнулась Самира.
– Достойный комплимент.
– Действительно, достойный. Помнится, сначала я думала предпочесть смерть.
– Моя маленькая гадюка. – Он погладил ее пальцами по скуле. – Какая ты честная!
– Ничего подобного.
– Но твои глаза говорят о многом. – Ее прекрасные, влажные, черные как ночь глаза действительно сияли чувством. Глубоким, невообразимым, убедительным. Оно отдалось в нем резким уколом боли.
– Не доверяй мне, Самира, – хрипло проговорил шейх. – Я сам себе не доверяю. Ты – воин. Ты сильный боец. Ты можешь перерезать мне горло. Но в постели я гораздо опытнее.