– Вы наверняка помните мистера Сейджа и его матушку миссис Сейдж.
Несмотря на то что между ними пробежал некоторый холодок, на этот раз Гаррисон и Гас сумели обменяться весьма учтивыми приветствиями. Вивиан, чуть мягче, тоже проявляла сдержанность. Грейси полагала, что это большее, на что способны представители противоборствующих сторон двухлетнего конфликта.
– Не ожидал встретить вас здесь. – Грейси не могла отделаться от ощущения подтекста, что-то, вроде: «Я думал, к этому моменту кто-нибудь из Сейджей задушит вас подушкой, пока будете спать». – Надеюсь, вы приятно проводите время в Хэмптонс.
– О да, это так. – Неожиданно для себя она поняла, что это правда. Несмотря на всю странность ситуации и зыбкость перемирия между ней и Гаррисоном, ее визит действительно довольно приятен. – Лонг-Айленд невероятно красивое место, к тому же я узнала много нового о Гарри. Вивиан и Гаррисон очень гостеприимны и добры ко мне.
– Вивиан и Гаррисон, – эхом повторил Гас задумчивым загадочным тоном, словно засомневался в подлинности личности Джека-потрошителя. – Понимаю.
Наверное, это вполне естественно. Грейси вдруг задумалась, почему больше не злится, не обижается на Гаррисона.
– Рад слышать. А вы, думаю, будете рады узнать, и вы, миссис Сейдж, что оформление в собственность особняка в Лонг-Айленде и пентхауса на Манхэттене подходит к завершению. Мы сможем выслать документы в четверг или пятницу.
– Чудесная новость, – согласилась Вивиан. – Еще раз благодарю вас, Грейси.
– Не стоит благодарности, Вивиан. Уверена, Гарри точно знал, что я верну вам эти дома, ведь он сам так хотел.
– Это ты так думаешь, дорогая. О, посмотрите, а вот и Банни. – Вивиан поприветствовала хозяйку дома. – Прошу меня простить.
И поспешно удалилась, оставив Грейси между двух огней – сыном и юридической фирмой, самым большим врагом сына.
– Итак, Гас, расскажите, как вы стали участником дела по поиску давно пропавших родственников?
– Тэрент и Твигг наняли меня, когда я учился на последнем курсе юридического факультета в Джорджтауне, изучал дела о наследстве и однажды подготовил исследование о том, каким образом оптимально использовать Интернет в поиске потерянных наследников. Мой профессор был другом Беннета и отправил ему мою работу. А когда Беннет приехал в Вашингтон, мы встретились, он предложил мне должность компаньона в их фирме.
– Много семей удалось воссоединить?
– Или напротив, много ли пришлось разрушить? – вмешался Гаррисон.
Грейси бросила разгневанный взгляд в его сторону, Гас усмехнулся:
– Нет-нет, это справедливый вопрос. Семейные богатства могут быть спорными и порой вызывают немало склок, особенно когда того стоят. Но, к счастью для нас, в большинстве случаев приходится иметь дело с единственным наследником.
– Значит, нам с мамой повезло принадлежать к гордому меньшинству тех, кому придется побороться.
– Кажется, была у нас недавно одна необычная история с клиентами, между которыми теоретически мог возникнуть конфликт. Если, конечно, мы вообще их найдем.
– Я уверена, вы их найдете.
– Мы всегда находим. За исключением того случая.
Грейси уже собиралась расспросить его подробнее, но кто-то окликнул его из противоположного конца комнаты. Грейси почувствовала, что неловкость стала почти невыносимой. Казалось, Гаррисон разделял это ощущение, стоило их взглядам встретиться, он тотчас отвел глаза. Грейси отвернулась в противоположном направлении. Затем оба обернулись, затем еще раз, подвинулись чуть ближе, еще ближе и еще, пока, наконец, снова не оказались стоящими лицом друг к другу. Еще мгновение, казалось, длившееся вечность, они не отрывали друг от друга глаз, не могли вымолвить ни слова.
Потом произошло нечто по-настоящему необъяснимое. Точно воздушный едва различимый занавес вдруг упал, отделив их от всех в этой комнате. В мире. Шум голосов как будто стих, превратившись в легкий, почти мелодичный шелест. Сияние люстры преобразилось до мягкого теплого света. Холодное дуновение кондиционера лишь деликатно напоминало о себе. Все вокруг словно отступило, оставив лишь едва заметные тени и шорохи.
Они стояли безмолвно и неподвижно, точно скованные незримой силой, боясь разрушить этот миг. Даже время, казалось, остановило свой ход, словно ничто на свете не имело значения, кроме этих драгоценных мгновений. Вдруг какая-то женщина разразилась бурным, невообразимо громким смехом, и волшебное ощущение внезапно исчезло.
– Я принесу нам что-нибудь выпить. – Да, он испытывал неловкость. – Что бы вы хотели?
«Что бы хотела?» – невольно повторила она про себя. Ее голова была занята ушедшим моментом, едва ли она могла вспомнить свое имя, а он спрашивает, чего бы ей хотелось. Возможно, она знает, чего хочет прямо сейчас, но не собирается посвящать Гаррисона. Как она вообще может хотеть этого от него без уверенности, что он ей нравится. К тому же она была почти уверена, что не нравится ему, даже если он пережил вместе с ней причудливые мгновения за незримым занавесом, полные теней, полутонов и шорохов.
– Хм, принесите что угодно. Все подойдет.
И замолчала, чтобы не пришлось зажимать себе рот, не проговориться. На мгновение она испугалась, почувствовав, что вот-вот расскажет ему о том, что ее единственное желание в данную секунду – он сам. Ей представилось, как он ответил, что это чудесно и он намерен исполнить это желание. Промелькнуло в его лице что-то такое, что заставило ее так подумать.
Бросив на нее еще один отчаянный взгляд, он направился к бару в дальнем углу комнаты, где собралась большая компания, наконец оставив Грейси собираться с мыслями. К несчастью, мысли успели забраться так далеко, что теперь требовалось как минимум межгалактическое транспортное средство, чтобы вернуть их в реальность.
Гаррисон вернулся с напитками; она успела взять себя в руки. По крайней мере, до того, как пришлось снять перчатку и взять коктейль, в эту секунду пальцы перестали слушаться, застревая в тонкой материи и цепляясь за все. Возможно, оттого, что он не мог оторвать от нее глаз, сосредоточившись на пальцах. Рука все еще дрожала, когда она брала бокал, ему пришлось на мгновение придержать ее своей ладонью, чтобы удостовериться, что Грейси не уронит коктейль.
И тут, черт возьми, их вновь окутал таинственный туман. Впрочем, на этот раз, оставшись в укрытии незримого занавеса, они касались друг друга. Грейси ощутила, как нежно он прикоснулся к ней, тепло его ладони передалось ей, и вдруг захотелось, чтобы он никогда не отпускал ее. Но он отпустил. Занавес вновь бесследно исчез. Каким-то чудесным образом она даже вымолвила едва слышно слова благодарности.
Их взгляды снова встретились, она увидела, что он улыбается, как улыбался, когда сообщал дворецкому, что она с ним. Она поднесла бокал к губам и…
«Постойте! Что? Он улыбался?» Ее внезапно поразила значимость этого воспоминания. Гаррисон улыбался, когда говорил дворецкому «она со мной». Значит, было в ее прибытии что-то, сделавшее его счастливым. И кажется, сообщая Баллантайну о том, что она «с ним», он тоже был счастлив.