– А где ее родители?

Якобина закусила губу и покачала головой.

– Бедняжка, – вздохнула Флортье сквозь слезы, которые снова полились из глаз, и неловко погладила коленку Иды.

– Фройляйн Дреессен? – послышался вдалеке мужской голос. – Фройляйн Дреессен?!

– Иду! – Флортье подхватила узел, схватила Якобину за руку и потянула за собой. – Я здесь, господин Бейеринк.

Он чуть не споткнулся, когда увидел Якобину; но потом на его узком лице засияла улыбка облегчения.

– Слава богу, фройляйн ван дер Беек! – Улыбка пропала, и он развел руками. – Мы хотели выпустить вас, а тут…

– Ничего, все в порядке, – перебила его Якобина. Если бы ее не унесло волной вместе с обломками здания, если бы, по счастливому стечению обстоятельств, не прибило к тому деревянному дому, Иды уже не было бы в живых. Так что все случилось не зря, и это теперь было самое главное. А еще, что Флортье не отвернулась, а приехала ради нее на Суматру. Якобина потрогала ножку Иды и сквозь слезы тихо повторила: – Все в порядке.

– Пойдемте, – сказал господин Бейеринк, погруженный в свои мысли, и кивнул головой в сторону горы. – Впереди еще долгий путь.

Между сотен людей, при свете фонарей и вспышках бушующего вулкана поднимавшихся в гору из разрушенного Кетимбанга и окружающих кампонгов, остановились два человека. С той минуты, когда в ночном мраке раздался крик Флортье, пара черных, миндалевидных глаз устремилась на нее и больше не упускала из виду.

Киан Джай поднял указательный палец и молча показал Цзяню, куда им идти.

47

Путь через рисовые поля был трудный и изматывающий. Тем более для Якобины; нести Иду было тяжело, особенно когда девчушка заснула от усталости и страха и безвольно повисла в повязке из саронга. Якобине казалось, что ее ноги дрожат, словно листок под порывом ветра, а позвоночник вот-вот треснет, как сухая ветка; окружавшие его мышцы растянулись и перекосились. Светло-зеленые, нежные рисовые колосья теперь казались жесткими и упругими, а когда ноги ступали в воду, они по щиколотку погружались в ил. Флортье потеряла туфельку, а за ней и другую, а Якобина внезапно провалилась под тяжестью девочки по колено в жидкую грязь, и Флортье схватила ее за руку и помогла выбраться. Тем временем позади них что-то оглушительно ревело и рычало, словно море еще раз пыталось дотянуться до них своими щупальцами. Гром и грохот вулкана были подобны вспышкам гнева античных богов.

Когда госпожа Бейеринк хотела что-то сказать Тойяке, секретарю мужа, она не смогла произнести ни звука. Жестами она показала, что ей больно говорить, а когда при этом дотронулась до своей шеи, оказалось, что она вся покрыта пиявками. Им приходилось часто останавливаться и срывать с тела жирных, скользких пиявок, которые жадно цеплялись к их ногам, карабкались по ним и впивались в кожу. Якобина с отвращением сняла пару пиявок со спины Флортье, а та засунула пальцы под ткань саронга и сняла с бедра кричавшей от ужаса девочки присосавшуюся пиявку.

Потом их охватил густой мрак леса, где, кроме треска веток и шелеста листвы, стояла полная тишина. Там не было тропы; могучие стволы и густой кустарник рассеяли поднимавшихся в гору людей. Временами сквозь сплетение стволов и листьев виднелся свет фонаря, краткий, словно взмах ресниц, и пляшущий, словно светлячок. Раскаленные куски пемзы падали с неба на листья и медленно тлели; а огненные всполохи над вершиной вулкана вызывали ощущение, что люди попали в страшную сказку и не могут из нее выбраться.

Флортье хромала все сильнее и, наконец, остановилась и подняла ногу. Она вскрикнула от отвращения, нащупав на своей икре пиявку, содрала ее и отшвырнула прочь; кровь тоненькой струйкой текла к ее щиколотке. Тут ее кто-то схватил за руку, и она удивленно повернула голову.

Свет фонарей и огненные отблески освещали лицо Киан Джая и бросали на него жесткие тени; эти тени напомнили ей ту первую ночь в Красной комнате, ту ужасную, полную боли ночь, за которой последовали и другие. Их было слишком много. Она несмело попыталась выдернуть руку.

– Пусти, – прошептала она.

– Я ведь говорил, что найду тебя, – хриплым голосом сказал он и еще сильнее сжал ее руку. – Я найду тебя где угодно.

За его плечом Флортье различила лицо Цзяня.

– Как ты попал сюда? – спросила она.

– Приплыл морем. Так же, как и ты. Опередила ты меня совсем немного. – Он оглянулся через плечо туда, где на острове Кракатау свирепствовал вулкан. – Наконец-то Орангу Алийе надоели твои сородичи с их порядками. Наконец-то пришла ночь возмездия. И я получу то, что принадлежит мне по праву.

Бейеринк остановился и поглядел по сторонам. Старший сын, которого он нес за плечами, крепко спал. Его жена, Тойяка с дочкой Бейеринков и бабу, несшая в куске ткани младшего, годовалого сына, тоже остановились в толпе других слуг, тащивших фонари и кое-какие вещи.

– Что такое? – тяжело дыша, спросила Якобина; она наклонилась вперед и подбоченилась, чтобы хоть немного снять нагрузку со спины.

– Боюсь, что мы сбились с дороги, – в смятении сообщил Бейеринк.

Якобина повернула голову и хотела что-то сказать Флортье, но подруги рядом с ней не оказалоссь. В душе Якобины зашевелился страх.

– Флортье? – негромко позвала она, потом повторила громче: – Флортье? Где ты? Флортье!

– Флортье!

Пару мгновений Флортье молчала, чтобы не навлечь опасность на Якобину и, прежде всего, на Иду, но все же не выдержала и отозвалась.

– Я тут! – крикнула она так громко, что Киан Джай вздрогнул. – Тут! Я внизу!

Киан Джай потащил ее в сторону. Флортье упиралась пятками в мягкую почву и сопротивлялась изо всех сил. Когда Цзянь схватил ее за другую руку, она лягнула его.

– Тут, Якобина, тут! Тут внизу!

Она всхлипнула от облегчения, когда из кустов появилась Якобина; всполохи вулкана освещали ее решительное и суровое лицо.

– Отпустите ее немедленно! – приказала она и тут же добавила что-то по-малайски.

От страха Флортье едва не тошнило, и все же она гордилась своей подругой; хоть и согнувшаяся под своей ношей, она казалась гневной великаншей, а растрепанные волосы сияли вокруг головы светящимся ореолом.

– Вы что, не слышите? – возмутилась Якобина, схватила одной рукой Флортье за локоть, другой толкнула Киан Джая в плечо. – Отпустите ее немедленно!

Киан Джай смерил взглядом Якобину и маленькую девочку, которая тихонько плакала за ее плечами, уткнувшись лицом в кебайю.

Он повернулся к Флортье.

– Ты еще поплатишься за это, – прошептал он возле ее уха. – Вы обе.

Он отпустил ее, что-то буркнул Цзяню, и тот тоже отступил. Якобина потащила Флортье за собой вверх по склону. Флортье бросала через плечо испуганные взгляды, но Киан Джай куда-то исчез.