«Они что же, – возмущались моряки, подпуская вражескую пехоту на предельную близость к своим позициям, – решили, что мы здесь целым полком высадились?!»
«Значит, истреблять их, братва, – наставлял бойцов командир, – нужно так, чтобы под дивизию зауважали».
И как же приятно были удивлены моряки, когда на склоне пологой долины, по которой неохотно, словно стадо под ударами кнутов, поднимались полусонные «королевские легионеры», один за другим легли три пристрелочных снаряда, вслед за которыми прогремели два шестиорудийных залпа. На плацдарме уже знали, что на рассвете катерам приказано было оставить место высадки и рассредоточиться в море, чтобы не подставлять себя под налет вражеских штурмовиков. Однако радист, устроившийся на чердаке одного из домов, сам бывший комендор, вышел на радистов «морских охотников» с одной убедительной фразой: «Гостей многовато, братва. Требуется «Прощальная кадриль». И дал точные координаты.
Гродов еще только высаживал на берег свою последнюю роту, как уже в четыре утра, вслед за артналетом корабельной артиллерии, эскадрильи флота нанесли массированный удар по окрестностям сел Кубанка и Свердлово, в которых скапливались румынские резервные части.
Грозно отсалютовав орудиями главного калибра по войскам противника, пытавшимся организовать сопротивление десанту в районе бывшего расположения береговой батареи, крейсера «Красный Кавказ» и «Красный Крым» ушли в сторону Севастополя. Однако пушкари трех эсминцев, а также канонерки и десятка сторожевых кораблей продолжали превращать это кровавое для врагов утро в настоящий огненный ад.
– Товарищ майор, – присел в только что освобожденном от румын окопе полковой радист, постоянно пребывавший под охраной двух автоматчиков, – из первого батальона сообщают: хутор Шицли ими взят. Первая рота прижала остатки какого-то тылового румынского подразделения к лиману и добивает его вместе с небольшой группой воздушных десантников.
– Значит, парашютисты все еще держатся?
– Их там всего семеро, и командует ими сержант Ермилов. Где остальные – не знают.
– Тоже сражаются, – молвил майор. – Передай командиру роты, пусть пополнит группу Ермилова пятью добровольцами и вдоль лимана переправит в ближний тыл. Враг должен чувствовать, что десантники везде и спасения нет.
– Именно это он и чувствует, – заверил радист командира полка. – По ситуации наблюдаю.
– И еще: пусть радист первого батальона сообщит ориентиры для артиллеристов канонерки. Она все еще у берега.
Флотские авиаторы еще только возвращались на свои аэродромы, чтобы заправить баки и пополнить боезапас, а все самолеты, имеющиеся в распоряжении Военсовета обороны, уже штурмовали два вражеских аэродрома в районе «колонистских» поселков Зельц и Баден, с которых обычно пилоты противника бомбили порт и центральную часть города. А последующий налет флотских штурмовиков на позиции второго румынского эшелона в районах Александровки, Гильдендорфа и Ильичевского совхоза почти естественно перерос в длительную получасовую артподготовку, в которой участвовали все имеющиеся на восточном направлении обороны полевые и корабельные батареи.
Возможно, впервые за все время обороны города, Гродов по-настоящему поверил, что у флота и оборонительного района еще достаточно сил, чтобы не только защищаться, но и наносить ощутимые удары по врагу.
В какой-то приморской низине неподалеку от Чабанки завязалась отчаянная рукопашная. Прихватив с собой десятерых бойцов, которые постоянно находились при нем и как охрана штаба, и как последний резерв командира, Гродов ринулся в самую гущу свалки, в упор расстреливая вражеских солдат из двух пистолетов, а когда кончились патроны, увернулся от штыкового удара какого-то рослого артиллериста, и, захватив его винтовку, подножкой сбил на землю. Оглушив крепыша ударом ноги в висок, майор успел дотянуться штыком до следующего солдата, который хотел прорваться мимо него к зарослям терновника. Даже будучи раненым, тот пытался противостоять Гродову, вызывая у того невольное уважение.
Лишь расправившись с ним, майор заметил за изгибом низины то, что румынские артиллеристы так яростно пытались отстаивать – четыре дальнобойных орудия, развернутых в сторону города и готовых к бою. Чуть поодаль стояли три грузовика, два из которых, как выяснилось, были пригодны для езды. С их помощью бойцы Гродова перетащили орудия и ящики со снарядами к той долине, в которой располагались остатки артиллерийского комплекса, некогда взорванного по его же приказу.
К сожалению, рядом не было пушкарей из взвода лейтенанта Куршинова, как и не было его таблиц для стрельбы, но бывший командир батареи все еще помнил отдельные ориентиры. И как только Владыка сообщил, что румыны пытаются ударить в тыл его роте, прорываясь по аджалыкской дамбе, майор тут же навел каждое из орудий на хорошо знакомую ему болотную перемычку и приказал бойцам зарядить их.
Чуть подкорректировав с помощью Владыки их огонь, майор прошелся залпами не только по дамбе, но и по восточному берегу Аджалыка, истребляя те подкрепления, благодаря которым румынское командование намеревалось разгромить десант.
– Я так и знал, что искать бывшего комбата следует на его батарее, – в самый разгар пальбы спрыгнул в полуразрушенный капонир, избранный майором под свой временный КП, сержант Жодин. Вслед за ним появились Малюта, Злотник и еще какой-то боец.
– Вы что это, разгильдяи штатные, в групповой самоволке загуляли, что ли?! – сурово поинтересовался майор.
– На какой-то штаб в деревне наткнулись, в школе расположенный, никак разминуться не могли.
– Значит, это вы там, на возвышенности, гранатами с румынскими штабистами перебрасывались?
– Так они же прорываться, драпать намеревались. А мы возьми и обидься: только за стол уселись. Пленных не брали, куда с ними в десанте? А вот мотоцикл прихватили. Причем с бумагами. Малюта, продемонстрируй…
Тот подал Гродову спешно набитый бумагами офицерский портфель, однако майор отмахнулся:
– В кабину автомобиля забрось. С бумагами потом разбираться будем. У нас тут пока что другие трофеи… – кивнул в сторону орудий. – Вон, целая батарея…
– Так мы ее в город переправлять будем?!
– Если только удастся. Не оставлять же врагу. Кстати, мотоцикл я у вас реквизирую.
– Но если всю эту канонерию действительно в город отправлять будем, то надо бы за всю Одессу пару слов сказать. Есть мысль, я мигом. Злотник, за мной, к мотоциклу!
Гродов попытался окриком остановить их обоих, однако в эту минуту радист попросил его к аппарату.
– Узнаешь, Гродов? – Это был полковник Бекетов, хрипловатый, вибрирующий голос которого он мгновенно выделил бы из многих тысяч других. – Поскольку полк диверсионный и действует в тылу врага, а командует им не кто иной, как… То и координировать твои действия впредь приказано мне.
– Наконец-то у меня тоже появилось командование, – с легкой иронией отметил майор. – А то я уже почувствовал себя забытым и заброшенным.