– Откуда вас столько вдруг взялось, ребята? – сказал папа, загружая картошку во фритюрницу.
– Здесь неподалеку у реки зеленая ярмарка, – сказала одна из девушек. – Мы ходили туда на концерт.
– Слышишь, пап, ярмарка! – воскликнула я, вскакивая на ноги.
– Это не наша ярмарка, милая, зеленые ярмарки другие, – ответил папа. – Устраивайся на своих подушках и попробуй уснуть. Похоже, ночь у нас будет долгая и беспокойная. Домой уедем поздно.
Я попыталась закончить фижмы для Эллерины, но они меня доконали. Я исколола себе пальцы и решила бросить это дело, а вместо платья с фижмами сшить мешковатые штаны, которые носили елизаветинские мужчины, но оказалось, что для плохо набитого вязаного Димбла выкроить их слишком сложно, поэтому я оставила и эту затею. Пожалуй, главным модельером для наших игр имеет смысл назначить не меня, а Сьюзен.
Я свернулась клубочком, закрыла уставшие глаза и попыталась уснуть. Но уснуть мне никак не удавалось. Возле прицепа становилось все более шумно, с зеленой ярмарки продолжали подходить и подходить люди.
Наконец я задремала, и мне начал сниться глупый сон, в котором я ходила вокруг Хэмптон-Корта вместе с Эллериной и Димблом, одетыми как придворные елизаветинской поры. Потом я сама каким-то образом превратилась в одну из шести жен Генриха Восьмого, но он сказал, что я ему больше не нравлюсь, и начал на меня кричать. Я побежала от него прочь, потому что знала, что случается с женами, которые перестали нравиться Генриху Восьмому. И тут за мной погнались его солдаты, и все они тоже кричали, кричали… Я вздрогнула, проснулась и почувствовала, что вся дрожу.
Я сказала себе, что это был только сон, что я в безопасности, в прицепе, рядом с папой – но крики продолжались. Я услышала, что папа тоже кричит, и выбралась из своего закутка:
– Папа? Что случилось, пап? С тобой все в порядке?
– Возвращайся назад, милая. Все хорошо. Просто кое-кто из парней ведет себя слишком нетерпеливо. Эй, парни, утихомирьтесь, я жарю так быстро, как могу. Это же не «Макдоналдс», это всего лишь я, так что подождите немного.
– Идиоты, – сказал высокий парень, который как раз спокойно ждал очереди, обнимая рукой свою подружку. – Не обращайте на них внимания, приятель. Вы прекрасно справляетесь со своим делом.
Я моргнула и протерла глаза. Мне показалось, что я знаю этого высокого парня. У него были длинные волосы до плеч, одет он был во все черное – черная рубашка, черный жилет, черные джинсы, – и почти на каждом пальце у него было большое серебряное байкерское кольцо.
– Это же Саул! – воскликнула я, вставая позади папы.
– Сядь, Флосс! Кто это, ты говоришь?
– Саул!
Саул увидел меня и улыбнулся.
– Точно, я Саул. Откуда ты меня знаешь?
– Это твоя прежняя подружка, Саул? – ухмыльнулась девушка, которую он обнимал.
– Саул спас нас тогда на ярмарке, пап. На нашей ярмарке. Он сын Розы.
– Потрясающе! – сказал папа. – Очень рад снова увидеть тебя, Саул. Ваша ярмарка опять в нашем городе?
– Нет-нет, сейчас я не с ярмаркой. Мы пришли сюда с Дженни, – ответил Саул, крепче обнимая свою девушку.
– Эй, кончай базарить, обслуживай давай! – крикнул один из хулиганистых парней. Его приятели тоже принялись выкрикивать всякие гадости.
– Дурачье, – презрительно фыркнул папа, делая вид, что не замечает их. – Думаю, твоя мама скучает по тебе, Саул.
– Да, она была не в восторге, что я ушел, но она у меня сильная, моя ма, она справится.
– Она прекрасная женщина, – сказал папа, накладывая по огромной порции картошки Саулу и Дженни. – Вот, держите, дома съедите.
– Спасибо, старина, это очень любезно с вашей стороны. Забавно, что вы работаете здесь, в этом прицепе!
– Временно. Никогда не знаешь, что тебя ждет впереди. Наверное, мне нужно сходить к твоей маме, пусть наворожит мне, – сказал папа.
– Эй, ты, обслужи нас по-быстрому, тупая скотина! – крикнул один уродливого вида парень.
– Заткни пасть, приятель, иначе мне придется научить тебя хорошим манерам, – сказал Саул.
– Кто это там собирается меня проучить?
– Я, – ответил Саул, сжимая увешанные кольцами пальцы в грозный металлический кулак.
– На кого ты вякаешь? Ты вообще кто такой, волосатик с кольцами? Нарываешь, чтобы тебя хорошенько отделали?
Уродливый парень двинулся вперед, за ним потянулась вся его банда.
– Прекратите, парни. Начнете потасовку – я пойду на станцию и позвоню в полицию, – сказал папа.
Никто его не слушал. Парни наседали на Саула, продолжая кричать и ругаться. Потом уродливый парень ударил Саула в подбородок. Саул ответил ударом своего защищенного кольцами кулака. Уродливый парень пошатнулся, из носа у него пошла кровь. Затем он что-то вытащил из кармана, и я увидела блеснувшую сталь.
– У него нож! – завопила я.
– О боже! – воскликнул папа. – Осторожнее, Саул! Так, Флосс, укройся здесь и не высовывайся, обещаешь?
Папа сильно сжал мне плечо, а затем выскочил через заднюю дверь прицепа.
– Папа! Вернись назад, пап! Не надо!
Оставаться в своем углу я не могла и высунулась к прилавку, чтобы посмотреть, что будет дальше. А там уже вовсю шла драка, все смешались в кучу. Теперь я уже не видела ни Саула, ни того уродливого парня. А где же папа? Я молилась о том, чтобы он сам не ввязался в драку. Что, если его ударят или лягнут? Или, упаси боже, пырнут ножом?
Я покосилась на дверь, раздумывая, не броситься ли мне вслед за папой и не увести его оттуда. Но я обещала ему, что останусь в прицепе.
Но и внутри прицепа становилось небезопасно. Дерущиеся парни толкали его, он трещал и шатался. Раздавались тяжелые удары. Я забилась в свой угол, прижимая к себе Димбла и Эллерину.
Новые удары кулаками, башмаками. Прицеп дрожал, качался, кренился из стороны в сторону.
– Опрокидывай его! – крикнул кто-то.
– Папа! – завизжала я.
Все они налегли разом, и прицеп сильно накренился. Картошка зашипела, горячий жир потек на фритюрницу.
А затем неожиданно раздалось громкое «вж-ж-ж!», и высоко в воздух полыхнуло пламя.
– Папа! Папа! Папа! – надрывалась я.
Я попыталась найти что-нибудь, чем можно накрыть огонь, но было уже поздно. Ревущее жутко-оранжевое пламя поднялось до самого потолка, прицеп заволокло едким черным дымом, от которого я начала кашлять.
– Папа! – прохрипела я. Но сквозь гул огня и треск горящего жира меня никто не мог услышать.
Нужно было срочно выбираться отсюда, но в дыму я не видела, где дверь. Со всех сторон меня окружал черный дым и оранжевое пламя. Глаза щипало, я не могла дышать. Зажав рот и нос вязаными игрушками, я опустилась вниз и вслепую поползла по полу.