Он стал бы идеальным отцом, а теперь в Джиа зреет его настоящий ребенок. Вдруг Вики заподозрит, что малыш встанет между ней и Джеком, лишив ее его любви? Разумеется, этого никогда не случится, но поймет ли восьмилетняя девочка? Один отец ее уже бросил, почему бы второму не бросить?

Основательная причина для ненависти к новорожденному.

Невыносимая мысль. Единственное решение — выйти замуж за Джека. Безнадежно прозаическое, буржуазное, мещанское, однако только оно позволит ему официально удочерить Вики. После символического союза она будет видеть в малыше не соперника, а сестру или брата.

Впрочем, с браком возникает проблема. Дело даже не в согласии Джека, а в возможности регистрации. Он обещал найти способ. Безусловно... если доживет.

Какую же чертову кашу я заварила!

Расправив простыни, покрывало, она зевнула. Ничего удивительного после бессонной ночи.

Вдобавок к тревоге о Вики и будущем ребенке Джек явился вчера вечером с плотно перебинтованным боком. Мужчина, которого он должен был охранять, оказался каким-то педофилом и пырнул его ножом.

Утром при перевязке Джиа охнула при виде четырехдюймовой раны в боку. Рана длинная, но не глубокая, заверил Джек. Доктор Харгес зашил. Она осмотрела аккуратный шов, залатавший разрез. Ей сначала не нравилось, что Джек ходит к старому, лишенному лицензии доктору, но с прошлого лета верила Харгесу, исцелившему гораздо более серьезные раны.

Джиа рассердилась. Когда он научится осторожности?

А когда научится и переменится, останется ли прежним? Или горящее пламя погаснет и она останется с тенью любимого прежде мужчины?

Еще один вопрос в перечне, который не позволяет спать по ночам.

А когда сегодня наконец заснула... во сне снова явился образ таинственной маленькой девочки из дома братьев Кентон. Глаза... Джиа в них лишь на мгновение взглянула, когда девочка посмотрела через плечо, но страшная тоска в этих глазах преследовала ее во сне и наяву.

Кто эта девочка? Что это за тоска? Надо помочь, а как — неизвестно.

В тот самый дом непременно придется вернуться.

2

— Есть! — вскричал Джек, стукнув пальцем по заметке в газете.

В магазине Эйба он сразу схватил «Дейли ньюс», пролистывая страницы в поисках информации о маленьком азиатском мальчике и раненом Беллито.

Колонка длиной в два дюйма сообщала, что вчера вечером мистер Илай Беллито из Сохо получил ножевое ранение от неизвестного, избившего кнутом его спутника Адриана Минкина — безусловно, длиннорукую гориллу. Потерпевшие доставлены в больницу Сент-Винсент.

Хищники притворяются жертвами.

Известие о похищенном и спасенном вьетнамском мальчике подавалось гораздо эффектней, с изображениями маленького Дук Нго и его матери.

— Чего там? — проворчал Эйб, с удивительной ловкостью раскладывая коротенькими пухлыми пальцами ломтики копченой лососины на разрезанном поперек рогалике.

— С ребенком, похищенным вчера вечером извращенцами, все в порядке.

— С каким ребенком?

Эйб, не глядя на Джека, сосредоточенно мазал другую половинку рогалика сливочным сыром с пониженным содержанием жира. Хотя, судя по толщине слоя, не собирался себе отказывать ни в жире, ни в калориях.

— Эй, оставь что-нибудь на мою долю!

Джек, как обычно, принес с собой завтрак, разорившись на копченую лососину — не на любимую Эйбом соленую «Нову», а на нежирную «Филли», стараясь избавить лучшего друга от лишних калорий.

— Что за ребенок? — переспросил Эйб, не обратив внимания на просьбу. — Что за извращенцы?

Джек кратко описал события вчерашнего вечера, процитировав в заключение заметку из «Ньюс».

— Слушай, что говорит его мать: «Я очень боюсь. Малыш Дук каждый вечер бегает за мороженым. Сто раз бегал, все было в порядке. Страшно, что в городе детям грозит опасность». — Он бешено стукнул кулаком по газете, морщась от боли в ране. — Веришь в подобную чушь?

— Почему бы и нет?

— Да ему же семь лет! Черта лысого он пошел бы на улицу под дождем в десять вечера! Просто мать каждый раз выгоняет мальчишку из дома, чтоб развлечься с дружком. Разумеется, «Ньюс» она этого не объяснила!

Он еще сильней треснул в лицо матери на газетном снимке, надеясь, что она почувствует, где бы ни находилась. Рана снова болезненно екнула.

— Ты спас его от смерти или даже хуже. — Эйб громко чавкал сооруженным сандвичем из рогалика с лососиной, продолжая говорить с набитым ртом. — Совершил благородный поступок. Надо не злиться, а радоваться.

Конечно, он прав, но, глядя на зернистую черно-белую фотографию маленького Дука, сделанную недавно в школе, Джек неотступно видел неподвижное тельце, завернутое в мокрое покрывало.

— Разве это мать? Мать должна в первую очередь заботиться о ребенке, а не толкать его на опасный путь! Надо ввести экзамен на право стать родителем. Выстрелил миллионами сперматозоидов, один попал в яйцеклетку, и — на тебе! — ребенок. Кто его будет растить и воспитывать? Это дело ответственное и серьезное. Его можно доверить только серьезным, ответственным людям.

Чего это ты разошелся, мысленно спросил он себя. Что за пафос? Хватит.

Эйб вытаращил глаза:

— Я что-то пропустил? Что это за рассуждения насчет родителей?

Сказать или нет? Джек решил рассказать. Дальше Эйба не пойдет. Он неразговорчив, как устрица.

— Я скоро стану отцом.

— Ты? Отцом? — Эйб с усмешкой вытер правую ладонь о рубашку, протянул через прилавок. — Поздравляю. Когда узнал?

Джек пожал скользковатую от жирной лососины руку.

— Вчера.

— Джиа не опасается принести в мир ребенка с половиной твоих генов?

— Ребенку она только рада. Вопрос в том, какой из меня выйдет родитель.

— Разве это вопрос? Ты уже прошел школу с Вики. Она тебе настоящая дочь.

— Есть еще правовые проблемы.

Джек изложил суть, пока Эйб прикончил рогалик и принялся за другой.

— Здраво мыслит твоя Джиа, — заключил он. — Надо отдать ей должное. По всему судя, с Наладчиком Джеком покончено.

От столь радикального заключения душа дрогнула, но...

— Пожалуй.

— Гражданин Джек... Вовсе не то же самое, что Наладчик Джек.

Он пожал плечами:

— Это не моя идея. Ты сам стал меня так называть.

— Больше не буду. И когда же ты собираешься стать гражданином?

— Сперва надо придумать как. Есть какие-нибудь соображения?

Эйб покачал головой: