– Услышать подобное от любимой женщины невыносимо, – пробормотал Нантвич – Тогда все понятно.
– Рада, что вам хоть что-то понятно, – заявила Катрин. – В отличие от меня. Джош заинтересовался:
– А что непонятно вам?
– Почему он так ненавидел Андрея? Женщины, как я понимаю, за ним бегали не меньше, чем за Орловым, а может, и больше. Собственно, что неудивительно – Олег, – она чуть споткнулась на имени, – был обаятелен, талантлив. Одежду, даже самую простую, носил, как принц крови. И вел себя примерно так же. Когда стали происходить все эти страшные события, я на кого угодно могла подумать, только не на него. Не понимаю…
– Думаю, дело в Кэтрин Маккларен и… в вас, – задумчиво произнес Джош.
Катрин уставилась на него в полном недоумении. Агент охотно объяснил:
– Две женщины, Кэтрин и вы, Катрин, которых он жаждал получить и не получил. Которых он любил всем своим жестоким сердцем. И которые предпочли ему, такому блестящему и талантливому, весьма сомнительного субъекта.
– Почему вы так его называете? – возмутилась Катрин. – Вы же его не знаете!
– Кого – его? – вкрадчиво поинтересовался Нантвич.
– Не прикидывайтесь, что не поняли! Вы незнакомы с Орловым, а заочно его оскорбляете! Пользуетесь тем, что он не может вам ответить!
Взгляд Нантвича стал настороженным и цепким.
– Разве я ошибаюсь?
– Ошибаетесь! Андрей никогда не был идеалом, но и подонком тоже! Любовь застила мне глаза, но будь он, как вы выразились, «сомнительным субъектом», я бы не…
Катрин перевела дыхание. И что, собственно, она так завелась? Что ее так задело? Его столь неуважительное отношение к ее прошлому? Ведь Орлов – ее прошлое, пусть и непрезентабельное. Поразительно – фэбээровец умудрялся нащупывать самые болезненные точки и без колебаний нажимал на них, словно проверяя ее на прочность. Но нельзя показать ему, насколько она уязвима. Она должна оставаться вежливой.
– Успокоились? – он вновь протянул ей флягу. – Глотните еще мартеля. Катрин отвела его руку.
– Спасибо, мне достаточно. Итак, вы считаете, что Рыков принес меня и… ту девушку в жертву своей ненависти. А почему он Орлова не убил?
– Действительно, как ему в голову не пришло? – тонкие губы Нантвича дрогнула. – Сразу бы решил все свои проблемы…
– Видимо, ему было проще убивать женщин, – презрительно выдохнула она. – Я не слышала, чтобы он убивал равных себе – только слабых женщин.
– Да, – кивнул Нантвич. – Но здесь нет ничего парадоксального – он же психопат. Хоть вы и считаете его обаятельным и интересным, что, в общем, удивительно, учитывая, сколько боли он вам причинил – и физической, и моральной. Вы что, его оправдываете?
– Оправдываю? – ужаснулась Катрин. – Боже, нет, разумеется, как можно оправдать его страшные преступления? Мало того – убийства – но он еще и насиловал своих жертв. И что из этого страшнее – не знаю…
– Да, – задумчиво сказал Джош. – Сейчас уже нельзя ничего доказать, но, полагаю, с Кэтрин Рыков поступил так же. Он словно клеймо собственника ставил. Особенно когда, по его мнению, отбирал у Орлова Кэтрин и…
– И меня, – закончила Катрин. – Да, так оно и есть. Вы сказали – клеймо? Поразительно…
– Поразительно – что? – вскинулся он, но Катрин торопливо затрясла головой.
– Нет, ничего. Но…
– Будь он проклят, – мрачно перебил ее Джош и добавил: – Он так самоутверждался, наверно.
– Зачем ему? – нерешительно спросила Катрин. – У него не было проблем… по крайней мере, в этом плане.
– Зато были проблемы в голове, – процедил Джош. – Вот я и пытаюсь выяснить, чем они вызваны.
Некоторое время неловкую тишину нарушали только утки, крякавшие в прибрежных кустах и плеск воды под кормой лодки.
– О чем вы думаете, Катрин? – наконец заговорил Джош. – Вы вспоминаете этого монстра? Не нужно.
– Я не могу не вспоминать его. Разве возможно изгнать из памяти его беспредельную жестокость? Он даже Анну не пощадил – ее любили и уважали все. Все восхищались ее талантом и красотой.
– Анна, – его голос звучал почти безучастно. – Действительно, зачем она ему понадобилась?
– Здесь все сложнее и еще ужаснее. Разве Анна вам не говорила?
– Нет. Она грустно подтвердила сам факт покушения на убийство. Я не стал настаивать на подробностях – она так побледнела при этом.
– Я вам расскажу, – решительно начала Катрин. – Я знаю это от него самого, причем не только со слов. Рыков показал мне видеозапись того, как он измывался над ней. Не знаю, зачем он это сделал – скорее всего, хотел меня запугать.
Она глубоко вздохнула.
– Да, он так и сказал: «Смотри, тебя ждет то же самое».
– Вы не обязаны мне все это рассказывать, – пробормотал Джош.
– Да, не обязана. Но это поможет вам понять.
– Анна изменила Антону, своему гражданскому мужу, которого любила. Впрочем, до сих пор любит. Изменила с нашим общим другом – Мигелем Кортесом. Тот просто нагло обольстил ее. Рыков стал тому невольным свидетелем и начал угрожать ей, вынуждая признаться Антону в измене. Когда же Анна наотрез отказалась, он напал на нее, и чуть не убил – у него времени не хватило. Насилие в этом случае он применил как акт возмездия. Так он объяснил мне. А потом – прибил меня гвоздями к какой-то мерзкой деревянной плите в занозах…
Катрин поежилась, вспоминая, как питерский хирург вытаскивал из ее нежной кожи сотни заноз, успевших воспалиться и нагноиться – она неделю не могла лежать на спине.
– А что вы чувствовали при этом? – спросил Джош тихо, а потом словно опомнился. – Простите. Дурацкий вопрос.
– Вам интересно, что я чувствовала? – ее бровь снова поползла вверх.
– Я неправильно выразился. Это не любопытство. Вы так спокойно сейчас вспоминаете все это.
Катрин удивилась. Спокойно? Действительно ли она спокойна? Неужели он не замечает, как она внутренне напряжена – так, что даже спина начинает ныть?
– Физически мне казалось, что еще немного – и я умру от боли. Мне и правда хотелось умереть, потому что жить после того ужаса казалось невозможным. Я звала смерть, чтобы все поскорее кончилось… А смерть все не приходила, А он… словно чего-то ждал.
– Чего же он ждал, по-вашему?.. – прищурился Нантвич.
– Я… Я не знаю, – опустила глаза Катрин, – Может, что я наконец смирюсь? Но я не могла смириться. Лучше смерть, чем такое чудовище.
– Ваша гордость делает вам честь, Катрин, – задумчиво произнес Джош, – но иногда, лучше поступать разумно. Жизнь бесценна – пока вы живы, всегда остается надежда.
– Надежда? – переспросила Катрин, – тогда мне казалось, надежды нет.