23-я танковая дивизия (командир – полковник Т.С. Орленко), которая согласно ранее отданному приказу выдвигалась на правый флаг 10-го стрелкового корпуса, для участия в контрударе должна была осуществить перегруппировку на новое направление. К 6 часам дивизия сосредоточилась в районе Плунге, где получила приказ выдвинуться к Скаудвиле. Однако в последующем выдвижение дивизии дважды откладывалось, поэтому она начала марш лишь в 12 часов 30 минут и только к исходу дня сосредоточилась в лесах северо-восточнее Лаукувы.
28-я танковая дивизия полковника И.Д. Черняховского на марше постоянно подвергалась ударам авиации противника, несла потери и заняла исходное положение только к 10 часам. Но танки остались без горючего и не могли выполнять поставленную задачу. Для их заправки требовалось не менее 60–70 т бензина, а его на месте не было. Дивизионные склады все еще оставались в районе постоянной дислокации, в Риге, в 190 км от района сосредоточения дивизии. Начальник тыла корпуса полковник В.Я. Гринберг и начальник снабжения дивизии интендант 1 ранга Д.И. Дергачев делали все, чтобы своевременно обеспечить части горючим. Однако вражеские самолеты непрерывно преследовали высланные в Ригу колонны автоцистерн, и в результате оно было доставлено только в 15 часов [90] .
В целом состояние противовоздушной обороны корпуса было неудовлетворительным, и противник практически безнаказанно наносил по его соединениям сосредоточенные авиационные удары. В этой связи командир корпуса генерал Шестопалов в своем докладе командующему войсками фронта от 27 июня отмечал: «Зенитные дивизионы снарядами были обеспечены плохо. Так, например, 37-мм снарядов батареи имели только по 600 штук (это незначительное количество 37-мм снарядов было израсходовано в первые два дня операции), и полное отсутствие 85-мм зенитных снарядов еще в момент выхода частей по тревоге дает полную картину состояния противовоздушной обороны корпуса (ее активных форм). Это обстоятельство, а также отсутствие нашей истребительной авиации на этом направлении дали в руки неприятеля полное господство его авиации в воздухе. Поэтому неприятельские бомбардировщики совершенно безнаказанно делали то, что они хотели. Они громили части на маршах, на переправах, при расположении на месте, уничтожая материальную часть и выводя людей из строя, понижая тем самым боеспособность частей. При совершении одного марша авиация противника в течение одного дня успевала производить бомбежку одной и той же части по 2–3 раза… В результате боевых действий только в одной 28-й танковой дивизии в период ее действий в направлении к шауляйскому шоссе выбыло 27 танков; в 23-й танковой дивизии – 17 танков» [91] .
Дальнейшие же действия 28-й танковой дивизии 23 июня свелись к атаке всего одного полка. Как отмечалось в «Донесении штаба 12-го механизированного корпуса о боевых действиях в период с 22 июня по 1 августа 1941 г.»: «К 22 часам авангардный 55-й танковый полк атаковал противника в районе м. Колтыняны, уничтожил артиллерийскую батарею и до 7 противотанковых пушек противника и, потеряв во время атаки 13 танков, отошел на север. С наступлением темноты дивизия сосредоточилась в лесу 1 км севернее Пашиле. В этом бою погиб заместитель командира полка майор Попов, которому впоследствии присвоено звание Героя Советского Союза» [92] .
Следовательно, одновременный, сильный удар танковыми соединениями, как это планировалось, нанести не удалось. Одни из них вступали в сражение разновременно, не в полном составе, под воздействием вражеской авиации, другие – по различным причинам вообще не смогли принять участия в контрударе. О разгроме противника не могло быть и речи, он лишь приостановил свое наступление на некоторых направлениях.
Весьма неблагоприятно в этот день развивались события и в полосе 11-й армии на каунасском и вильнюсском направлениях. В районе Каунаса вели боевые действия 33-я и 188-я стрелковые дивизии. Они оказали противнику на Немане упорное сопротивление и на время задержали его продвижение. На основании этого командующий войсками фронта пришел к выводу, что на этом направлении можно перейти к более решительным действиям. В 20 часов он направил генералу Морозову боевое распоряжение, в котором указывал: «Перед вами равные силы противника, возможно меньшие. Приказываю ликвидировать прорыв противника в районе Каунаса, уничтожив его, не дав уйти за реку Неман. Возьмите управление в руки… Требую навести порядок, призвать и заставить каждого выполнить свой долг перед Родиной…» [93] Между тем никаких объективных условий для подобных действий на тот момент просто не было.
На вильнюсском направлении соединения 3-й немецкой танковой группы, поддержанные пикирующими бомбардировщиками 8-го авиационного корпуса генерала Рихтгофена, сломили сопротивление 5-й танковой дивизии и к исходу дня, продвинувшись вперед до 70 км, вышли в район Вильнюса. Чтобы остановить или хотя бы замедлить продвижение группы Гота, командующий 11-й армией не имел сил. Положение войск на левом крыле Северо-Западного фронта становилось критическим. Разрыв между ним и Западным фронтом к исходу дня достиг 130 км.
Несмотря на то, что Военный совет фронта поставил задачу с утра следующего дня возобновить контрудар в полосе 8-й армии, он тем не менее под давлением обстоятельств стал приходить к выводу о неизбежности отхода войск. Вечером 23 июня генерал Кузнецов отдал распоряжение начальнику инженерного управления немедленно приступить к подготовке фронтового оборонительного рубежа «по р. Западная Двина, Даугавпилс и далее на восток до укрепленных районов». При этом приказывалось: «Возведение рубежей производить по принципу обороны на широком фронте, широко использовав естественные препятствия для создания противотанковых районов» [94] .
В целом итоги 23 июня были неутешительными. Вот как они отражены в журнале боевых действий Северо-Западного фронта: «1. Противник на основных операционных направлениях добился успеха. Ему удалось поколебать фронт 11-го стрелкового корпуса 8-й армии и всей 11-й армии… 2. Для 8-й и 11-й армий начался кризис ведения оборонительной операции. 3. Части армий начали отход в беспорядке, положение усугублялось тем, что с ними вместе отходили 60–80 тысяч строительных рабочих и беженцы приграничной полосы. 4. Управление сверху донизу нарушено, армии управлялись через офицеров связи. 5. Авиадесанты и диверсионные группы начали нарушать работу тыла и препятствовать нормальному отходу частей. 6. 12-й механизированный корпус и 2-я танковая дивизия, рассредоточенные по ряду направлений, существенных изменений в оперативную обстановку не внесли» [95] .