В 3 часа 50 минут 8 сентября противник перешел в наступление против 52-й дивизии. Под прикрытием тумана части Северной группы внезапно атаковали 3-й батальон 112-го стрелкового полка. Не ожидавшие атаки бойцы не успели занять свои огневые точки и стали отходить с занимаемой высоты. Появилась первая брешь в обороне. Вслед за этим артиллерийскому обстрелу подверглись передний край и глубина обороны всего полка. Одновременно были обстреляны позиции и соседнего 58-го стрелкового полка.
Во второй половине дня немецкие подразделения атаковали участок обороны в районе высоты Каменистой (условное наименование, которое на послевоенных картах не сохранилось. – Авт.), где занимал позиции флотский отряд под командованием старшего лейтенанта Симоненко. Его подразделения подпустили противника вплотную и открыли огонь из винтовок и карабинов. Одновременно нанесли огневой удар минометы. Под прикрытием их огня моряки поднялись в контратаку и отбросили врага на 2 км.
Как в этой, так и во всех последующих контратаках личный состав флотских подразделений, действовавших на суше, заменял каски бескозырками, снимал гимнастерки и в таком виде – в бескозырках, в тельняшках – шел во весь рост под пулями на врага. Эта безудержная удаль моряков вызывала у солдат сухопутных частей естественное и понятное восхищение, она же вызывала панику среди егерей и обращала их вспять, и она, к сожалению, стала главной причиной неоправданно больших потерь. Как отмечал адмирал Головко: «Многие, очень многие флотские добровольцы сложили свои головы на сопках Заполярья, прежде чем отряды морской пехоты приобрели опыт боевых действий на суше и необходимую предусмотрительную осторожность» [353] .
Ну а после этой, первой успешной контратаки, моряки, возвращаясь на свои позиции, обратили внимание на незнакомые знаки различия убитых немцев. Из документов выяснилось, что на высоту наступали батальоны 9-го полка СС. В первой атаке в Заполярье эсэсовцы вынуждены были бежать с поля боя. Впоследствии пленные показали, что после такого позора в полк приехал сам командир корпуса генерал Дитль. Он говорил, что эсэсовцы опозорили присвоенные им громкие имена «Дойчланд», «Фюрер» и «Мертвая голова», взывал к совести, уговаривал не порочить ни его, ни другие части СС, которые считаются надеждой Германии. Однако, как показали дальнейшие события, ни увещевания, ни обещания наград не помогли [354] .
И все же успех перед Каменистой в основном не изменил положения. К вечеру противник занял высоту Приозерную (условное наименование. – Авт.), находившуюся в 2 км к востоку. За день он вклинился в глубину обороны дивизии на 3–4 км. Это еще не был прорыв, но угроза его все более нарастала.
Утром 9 сентября до пяти немецких батальонов возобновили наступление. Командир 52-й дивизии полковник Вещезерский решил нанести контрудар силами 205-го стрелкового полка, 62-го разведывательного батальона и одного батальона 58-го стрелкового полка. Разгромить вражеские батальоны они не смогли, однако отбросили их на 2–2,5 км, в результате чего восстановили сплошной фронт обороны дивизии. Весь следующий день обе стороны пытались улучшить свое положение, однако ночь встретила каждую из них там же, где они встретили утро.
11 сентября противник опять перенес направление главного удара на свой левый фланг. Егери заняли почти всю высоту Каменистую, только на нижней части южного склона держались бойцы 112-го полка. Майор Коротков вынужден был со связистами покинуть командный пункт и перейти на другое место. Атаку отражали бойцы охраны КП. Передовые дозоры егерей обошли артиллерийские позиции и оказались на Лопаткинской дороге. Ситуация снова стала критической. Заняв Каменистую, немецкие подразделения начали поворачивать к югу.
После неоднократных разговоров с командармом, с левым соседом и штабами полков полковник Вещезерский решил утром перехватить инициативу. Вернуть высоту Каменистую он приказал батальону из полка Худалова, батальону из полка Короткова и батальону моряков Старовойтова. Утром по высоте нанесла удар авиация, а затем корабельная и дивизионная артиллерия. За несколько дней на эту высоту было сброшено и выпущено столько бомб, снарядов и мин, что гранит почернел, мох и кустарник выгорели, камень как бы обуглился. Как писал потом Старовойтов, «от дыма, смрада, гари все заволокло непроглядным облаком, трудно было различить очертания горы и берега озера». После этого батальоны атаковали высоту, овладели ею почти полностью. Однако вскоре после полудня, после нескольких налетов пикирующих бомбардировщиков по 20–25 машин, егери снова отбили Каменистую. Они все упорнее пробивались к югу и к вечеру заняли большую часть соседней высоты Огурец. На удержание этого рубежа командир дивизии бросил танкетки, бронеавтомобили, разведчиков. И все же противник прорвался на огневые позиции гаубичной батареи. В схватке с врагом артиллеристы не сдались, в живых почти никого не осталось. До дороги на Ура-губу егерям оставалось около 2 км.
Обстановка на правом фланге 14-й армии вызвала озабоченность в Ставке. В ее директиве в связи с этими событиями отмечалось: «Несмотря на предупреждение, что противник, подведя свежие силы на мурманское и кандалакшское направления, в ближайшее время перейдет в наступление с целью выхода в район Мурманска, 14-я армия и фронт не подготовили должного отпора, наоборот, ряд подразделений 52-й стрелковой дивизии проявил исключительную беспечность и тем самым облегчил противнику задачу вклиниться в полосу обороны на 4–5 км и сделать разрыв, который, если не принять срочных мер, может развиться в прорыв.
1. Положение на мурманском и кандалакшском направлениях восстановить, отбросив противника в исходное положение. Для чего немедленно создать резервы за счет второстепенных участков и вновь сформированных частей и ими при поддержке артиллерии и авиации нанести удары.
2. На мурманском направлении привлечь к участию в восстановлении положения Северный военный флот, особенно его корабельную артиллерию и авиацию…» [355]
Но и без этой директивы 52-я дивизия не позволила противнику пройти последние километры до цели своего наступления. В результате атак 112-го полка он был остановлен и отброшен на несколько километров. После этого командарм приказал полковнику Вещезерскому прекратить активные действия и закрепиться на достигнутом рубеже.
Не менее тяжелая обстановка в те же дни была и в полосе обороны 14-й стрелковой дивизии генерал-майора Никишина. 8 сентября противник начал наступление на левом фланге дивизии, где нес боевое охранение отряд пограничников. Около 4 часов утра дозоры заметили переправляющихся у Южного порога на правый берег Лицы егерей. Здесь, на фланге дивизии, где вражеского наступления не ждали, оборонительные рубежи не возводились, гряда сопок пересекалась лощинами почти от реки до дороги. Участок для обороны был явно не выгодный. Подпускать противника близко к позициям на невысоком плоскогорье было опасно. Никишин запросил у командарма разрешения контратаковать егерей раньше, на открытом склоне.