Мы все промолчали, а Харольд продолжил:
– Битва велась успешно, мое войско возрастало, и все больше коров-вампиров гибло от наших рук. С каждым принесенным в замок черепом убитой коровы мы становились все сильнее и сильнее. Это было прекрасное время.
Последние слова были произнесены таким тоном, что Харольд сразу показался мне старцем, вспоминающим давно ушедшие молодые годы.
– И когда же появился граф Жвачник?
– Примерно через пять месяцев после начала военной кампании. Он явился сюда в сопровождении своих самых могущественных вампиров-подручных, и нелюди практически без боя уничтожили все мое войско.
– Держу пари, что вы догадались воздвигнуть вокруг своих воинов защитный экран, – сказал Ааз.
– Да, я сделал это, – ответил Харольд. – Я был так уверен в надежности защиты, что даже не выставил часовых.
– Думаю, это бы вам не помогло, – молвил Ааз.
Танда понимающе кивнула, а я так и не понял, что они этим хотели сказать.
– Граф Жвачник, само собой разумеется, пребывал в ярости. Он заключил меня в этом помещении и наложил на меня заклятие. С тех пор каждый месяц в полнолуние, когда он и его вампиры питаются людьми, я превращаюсь в корову и щиплю траву.
– И когда же это началось? – участливо спросил я.
– Точно не знаю, – ответил Харольд, – у меня не было никакого желания следить за временем.
– И с тех пор Жвачник и его вампиры убивают людей? – поинтересовался Ааз.
– Строго говоря, нет, – ответил Харольд. – Убийства начались несколько лет назад, после того, как Жвачник погиб от руки своего главного подручного по имени Убальд.
– И этот Убальд отказался поддерживать демографический баланс? – спросила Танда.
– Эта проблема его нисколько не волновала, – ответил Харольд. – Негодяй сказал, что людей расплодилось очень много и пищи вампирам хватит на столетия.
– Но он почему-то не снял с вампиров коровье проклятие, – сказал я.
– Ни он, ни граф Жвачник этого сделать не могли, – поспешил развеять мои сомнения Харольд. – Убальд, впрочем, до сих пор пытается это сделать. При помощи черепов в соседней комнате он надеется сконцентрировать достаточное количество энергии, чтобы разрушить чары.
– Резонно, – заметил Ааз. – Столь сильное заклинание, продержавшееся так долго, снять почти невозможно, но кое-какие шансы на успех все же есть.
– Времени у него на это предостаточно, – сказал Харольд.
– А как появилась карта? – поинтересовался я.
– Когда граф Жвачник был еще жив, и он, и его подручные обитали довольно далеко от замка. И вот однажды здесь появился картограф. Я попросил его помочь мне бежать, но он ответил, что сделать этого не может.
– Да, он не соврал, – сказал Танда.
– Но почему? – спросил я.
– Картограф ответил, что он не вправе вмешиваться в дела измерений и может использовать свои магические силы только для перемещения в любое место (именно поэтому ему удалось преодолеть защитный экран, поставленный Жвачником), – пояснил Харольд.
– Интересно, – вмешался Ааз, – как вам удалось толкнуть его на ложь о том, что в этом измерении имеется золотая корова, дающая золотое молоко, и отметить это на карте?
– Но карта ничего не говорит о корове с золотым удоем, – со смехом сказал Харольд. – Я и есть та самая корова, к которой карта указывает путь, и я действительно готов дать очень много золота тому, кто меня найдет.
– Весьма разумно, – рассмеялась Танда. – Вы действительно корова (пусть и не все время), а золота у вас более чем достаточно.
Я наслаждался игрой чувств на физиономии моего наставника. Мы расшифровали карту, нашли искомую корову, и теперь нам предстояло получить груду золота. Я почти видел, как у моего наставника текут слюнки. Но получить золото и вывезти его отсюда, сохранив всю кровь в жилах, – две большие разницы, как говорят в одном из измерений.
– Ведь вы извращенец, не так ли? – спросил Харольд, заметив выражение лица моего наставника.
– Изверг! – рявкнул Ааз, продемонстрировав многочисленные зубы.
– Прошу прощения, – продолжил Харольд, – но вы очень любите деньги и золото, не так ли?
Этот вопрос заставил меня и Танду расхохотаться, а Ааз, одарив нас свирепым взглядом, буркнул:
– Естественно.
– Вы заберете отсюда столько золота или других сокровищ, сколько сможете унести, – сказал Харольд. – У нас здесь этого добра тонны и тонны. В этой горе имеются богатейшие золотые жилы. Но за это вы должны помочь мне отсюда бежать.
Скорее на Завихрении № 6 засияет солнце, чем Ааз откажется от этого предложения, подумал я. Впрочем, я тоже возражать не стану.
Что касается Харольда, то этот человек-корова был мне чем-то симпатичен. Кроме того, я, как и он, однажды уже потерял своего наставника, а мы – парни из гильдии учеников чародеев – должны поддерживать друг друга.
– Вы знаете, каким образом можно отсюда бежать? – спросила Танда у Харольда, глядя при этом в глаза Ааза, которые уже при одной мысли о будущем богатстве хищно поблескивали.
– Если бы знал, меня здесь давно бы не было, – печально ответил наш хозяин.
Ааз вопросительно взглянул на меня.
– Почему бы и нет? – произнес я, пожимая плечами.
Ааз перевел взгляд на Танду.
– Придется сказать, коль скоро мы так далеко зашли, – со вздохом ответила та.
– Вот и хорошо, – произнес Ааз. – Мы вам поможем.
Я был уверен в том, что мой наставник не имеет понятия о том, как помочь Харольду бежать, но его слова привели нашего хозяина в радостное расположение духа.
Чтобы не упустить ничего важного, мы еще часок потолковали с Харольдом, и к концу беседы я столько узнал о вампире Убальде, что мне даже захотелось хлебнуть морковного сока.
При всей своей низости Убальд отличался крайней вздорностью характера, был почти столь же стар, как граф Жвачник, и крайне отрицательно относился к текущему положению вещей на измерении Коро-Вау. Кроме того, он обожал устраивать вечеринки, которые перерастали в оргии. Если верить Харольду, то к утру последней ночи полнолуния Убальд и его банда настолько упивались кровью, что превращались в стадо едва держащихся на ногах идиотов.
Однако несмотря на то что идиоты едва держались на ногах, они по-прежнему оставались коровами, и людям с золотыми лопатами приходилось затратить много сил, чтобы отыскать крупный рогатый скот в разных углах замка и выгнать скотину на персональные пастбища.
Мысль о том, чтобы зайти в спальню и обнаружить там на кровати двух пьяных коров, была мне глубоко противна. А сегодня как раз была последняя ночь полнолуния. Самая опасная ночь месяца.