Book.

Перед ними в очереди стоял молодой человек, который то и дело нетерпеливо оглядывался, как будто высматривал в толпе сзади какого-то друга. Его лицо привлекло к себе внимание мужчины, который был ниже ростом и страстно увлекался физиогномикой. Юноша был очень бледен, что подчеркивалось коротким ежиком темных волос и густыми черными бровями. Изящный обвод, мягкие черты – это было лицо мечтателя, но в мечущихся, беспокойных глазах было что-то фанатичное. Когда подошла его очередь, десяток человек с готовностью опознали его. Следующим вышел Манфред. Держался он совершенно спокойно.

– Генрих Розенберг из Раза. – Это было название маленькой деревушки, затерянной где-то на просторах Трансильвании.

– Кто поручится? – привычно спросил Фалмут. Манфред затаил дыхание, приготовившись к прыжку.

– Я!

Руку поднял прошедший перед ним молодой мечтатель с лицом священника.

– Проходите.

Манфред, не моргнув глазом, прошел за полицейский кордон, по-свойски кивнув своему спасителю. За спиной у него раздался безмятежный, чистый голос его спутника Пуаккара:

– Рольф Вульфанд.

– Кто поручится?

Манфред снова напрягся.

– Я поручусь, – отозвался все тот же молодой человек.

Подошел Пуаккар, и они немного постояли рядом. Потом краем глаза Манфред заметил, что поручившийся за них юноша неторопливо направился в их сторону. Подойдя, он сказал:

– Через час приходите в ресторан «Реджори» на Кингз-кросс. Я буду там. – Незнакомец, как и они, говорил по-арабски. Если Манфреда это и удивило, виду он не подал.

Они пробрались через толпу, окружившую здание (новость о полицейском рейде разлетелась по всему Ист-Энду с быстротой молнии), и заговорили, только когда дошли до «Олдгейт-стейшн».

– Неожиданное начало для нашего предприятия, – заметил Манфред. По его лицу невозможно было определить, огорчает это его или радует. – Я всегда считал, что арабский лучше других языков подходит для тайн… Век живи, век учись, – философски добавил он.

Пуаккар внимательно посмотрел на свои ухоженные ногти, как будто искал в них объяснение необычной ситуации.

– Да, это что-то новенькое, – произнес он таким тоном, будто обращался к самому себе.

– С ним могут возникнуть осложнения, – прибавил Джордж, а потом сказал: – Впрочем, поживем – увидим.

Молодой человек, с которым они познакомились при столь необычных обстоятельствах, пришел в условленное место с небольшим опозданием. Но чуть раньше в ресторан, немного прихрамывая, вошел другой человек, он приветствовал их грустной улыбкой.

– Вы ранены? – спросил Манфред.

– Пустяки, – беззаботно отмахнулся тот. – Так что означает ваш загадочный телефонный звонок?

Манфред в двух словах обрисовал события этого вечера. Мужчина выслушал его, сохраняя строгое молчание.

– Любопытно… – начал он, но предупреждающий взгляд Пуаккара заставил его замолчать – в ресторане появился тот, о ком они говорили.

Молодой человек подсел к их столику, взмахом руки отогнав вившегося вокруг него официанта.

Какое-то время четверо сидели молча. Первым заговорил неизвестный.

– Я – Бернард Кортлендер, – просто сказал он. – А вы – те, кто называют себя «Четверо благочестивых».

Они не ответили.

– Я видел, что это вы выстрелили, – ровным голосом продолжил он, – потому что наблюдал за вами с того мгновения, когда вы вошли в зал, и когда полиция затеяла это опознание, я решил помочь вам, рискуя жизнью.

– То есть, – холодно вставил Пуаккар, – вы не побоялись, что… мы убьем вас?

– Совершенно верно, – кивнул молодой человек. – Любому со стороны это показалось бы дьявольски неблагодарным поступком, но я достаточно хорошо знаю правила игры и прекрасно понимаю, что это было бы самым логическим исходом моего вмешательства. – Тут он повернулся к Манфреду, который сидел в расслабленной позе, откинувшись на роскошные красные подушки, и заговорил так, будто обращался только к нему: – Вы так часто давали понять, что человеческая жизнь – самый незначительный фактор в ваших планах, что, если моя жизнь… или даже жизнь кого-то из вас помешает вам добиться своих целей, вы, не задумываясь, принесете ее в жертву… Вот так! – Он щелкнул пальцами и замолчал.

– Продолжайте, – только и сказал Манфред.

– Мне известны ваши подвиги, – вновь заговорил странный молодой человек. – Да и кто о них не слышал?

Он вынул из кармана бумажник и достал из него газетную вырезку. Никто из трех слушавших его мужчин даже не посмотрел на бумагу, которую он разложил на белой скатерти. Их взгляды были устремлены на его лицо.

– Вот список убитых… во имя правосудия, – сказал Кортлендер, разглаживая вырезку из «Мегафона». – Людей, которым законы этой страны неписаны, эксплуататоров и распутников, грабителей казны и растлителей молодежи… Людей, которые покупали и продавали «правосудие». – Он снова сложил бумагу. – Я молился о том, чтобы когда-нибудь встретиться с вами.

– Продолжайте, – все тем же бесстрастным голосом повторил Манфред.

– Я хочу работать с вами, стать одним из вас, разделить вашу жизнь и… – он заколебался, а потом серьезно произнес: – И, если понадобится, смерть.

Манфред медленно кивнул и посмотрел на мужчину, который хромал.

– Что скажете, Гонзалес? – спросил он.

Леон Гонзалес был прекрасным физиономистом. Молодой человек знал это, он повернулся и встретил устремленный на него оценивающий взгляд.

– Энтузиаст, мечтатель и интеллектуал, конечно же, – медленно произнес Гонзалес. – Надежен. Это хорошо. И уравновешен – это еще лучше. Но…

– Но? – настороженно поинтересовался Кортлендер.

– Подвержен страсти, а это плохо, – вынес вердикт Гонзалес.

– Ее можно научиться сдерживать, – спокойно возразил молодой человек. – Мне пришлось иметь дело с людьми, которые соображают лихорадочно и действуют необдуманно. И этим грешат все организации, которые борются со злом беспорядочными преступлениями, чувства превращают в чувствительность и королей путают с монархией.

– Вы состоите в Красной сотне? – спросил Манфред.

– Да. Но только потому, что Красная сотня помогла мне пройти несколько шагов по той дороге, которую я избрал.

– В каком направлении?

– Кто знает? – ответил юноша. – Прямых дорог не бывает, и нельзя судить о своем предназначении по тому, куда тебя привели первые шаги.

– Я не буду объяснять, чем вы рискуете, – сказал Манфред. – Не стану я объяснять и того, какую ответственность вы хотите возложить на свои плечи. Вы богаты?