– Где Дилси? – говорю я. – Накрывает ужин?
– Она наверху с мисс Каролиной, – говорит Ластер. – Они там ругаются. Как мисс Квентин домой вернулась, так и начали. Мэмми их там разнимает. А цирк приехал, мистер Джейсон?
– Да, – говорю я.
– Я и подумал, что вроде оркестр играет, – говорит он. – Эх, и хочется мне сходить туда, – говорит он. – Да я и пошел бы, будь у меня двадцать пять центов.
Тут вошла Дилси.
– Так ты явился? – говорит она. – Куда это ты до ночи пропадал? Знаешь ведь, сколько я работы должна переделать, так почему же не можешь вернуться вовремя?
– Может, я в цирк ходил, – говорю я. – Ужин готов?
– Эх, и хочется мне сходить туда, – говорит Ластер. – Да я и пошел бы, будь у меня двадцать пять центов.
– Никакие цирки тебе не нужны, – говорит Дилси. – Иди-ка в комнаты и посиди там, – говорит она. – А наверх не ходи, не то они опять начнут.
– Что случилось? – говорю я.
– Квентин вернулась и говорит, что ты весь вечер ее выслеживал, и тут мисс Каролина на нее набросилась. Почему ты от нее не отвяжешься? Неужто ты не можешь жить в одном доме с родной своей племянницей и не ссориться?
– То есть как это ссориться? – говорю я. – Я же не видел ее с самого утра. Ну и на что она жалуется? Что я заставил ее пойти в школу? Уж чего хуже, – говорю я.
– Занимайся своими делами, а ее оставь, – говорит Дилси. – Я бы ее оберегала, только бы вы с мисс Каролиной не мешались. Иди-ка туда да сиди смирно, пока я ужин соберу.
– Будь у меня двадцать пять центов, – говорит Ластер, – я бы в цирк пошел.
– Будь у тебя крылья, ты бы на небо улетел, – говорит Дилси. – Чтоб я больше про этот цирк не слышала.
– А, да, – говорю я. – Мне же дали два билета. – Я достал их из пиджака.
– Вы, значит, пойдете? – говорит Ластер.
– Ну нет, – говорю я. – Я и за десять долларов туда не пойду.
– Дайте мне билетик, мистер Джейсон, – говорит он.
– Я его тебе продам, – говорю я. – Ну как?
– У меня денег нет, – говорит он.
– Очень жаль, – говорю я. И поворачиваюсь, чтобы уйти.
– Дайте мне билетик, мистер Джейсон, – говорит он. – Вам же два не нужны.
– Замолчи, – говорит Дилси. – Нашел у кого просить.
– Сколько вы за него хотите? – говорит он.
– Пять центов, – говорю я.
– У меня столько нет, – говорит он.
– А сколько у тебя есть? – говорю я.
– Ничего у меня нет, – говорит он.
– Ну и ладно, – говорю я. И пошел.
– Мистер Джейсон, – говорит он.
– Да замолчи ты, – говорит Дилси. – Он же тебя дразнит. А на билеты сам пойдет. Уходи, Джейсон, и оставь его в покое.
– Они мне не нужны, – говорю я. – И подошел к плите. – Я зашел сюда, чтобы их сжечь. Но, может, ты хочешь купить один за пять центов? – говорю я, поглядев на него, и открываю дверцу.
– У меня столько нет, – говорит он.
– Ну и ладно, – говорю я. И бросил один билет в огонь.
– Джейсон, – говорит Дилси. – И не стыдно тебе?
– Мистер Джейсон, – говорит он. – Ну, пожалуйста, сэр. Я вам буду шины целый месяц накачивать хоть каждый день.
– Мне нужны наличные, – говорю я. – Отдам за пять центов.
– Тише, Ластер, – говорит Дилси. И пихнула его назад. – Жги, – говорит она. – Бросай его в огонь. Жги. Кончай с этим.
– Отдам за пять центов, – говорю я.
– Жги, – говорит Дилси. – Нет у него пяти центов. Ну же. Бросай его в огонь.
– Ну ладно, – говорю я. И бросил его в огонь, и Дилси закрыла дверцу.
– А ведь взрослый вроде бы человек, – говорит она. – Уходи из моей кухни. Тише, – говорит она Ластеру. – А то из-за тебя еще и Бенджи начнет. Я сегодня возьму для тебя двадцать пять центов у Фроуни, и ты пойдешь завтра вечером. А пока замолчи-ка.
Я пошел в гостиную. Наверху ничего не было слышно. Я развернул газету. Немного погодя пришел Бен с Ластером. Бен подошел к пятну на стене, где прежде висело зеркало, и давай тереть его ладонями, пускать слюни и хныкать. Ластер начал мешать в камине.
– Что это ты делаешь? – говорю я. – Нам сегодня огня не нужно.
– А чтоб его утихомирить, – говорит он. – На Пасху всегда холодно.
– Ну, сегодня-то еще не Пасха, – говорю я. – Отойди.
Он положил кочергу, снял с материного кресла подушку и сунул ее Бену, а он скорчился перед камином и затих.
Я читал газету. Сверху не доносилось ни звука, а потом вошла Дилси, отослала Бена с Ластером на кухню и сказала, что ужин готов.
– Ладно, – говорю я. Она вышла. А я сидел и читал газету. Потом я услышал, как Дилси заглянула в дверь.
– Почему ты не идешь? – говорит она.
– Жду ужина, – говорю я.
– Он на столе, – говорит она. – Я же тебе сказала.
– Разве? – говорю я. – Прошу прощения. Я не слышал, чтобы кто-нибудь спустился в столовую.
– Они не сойдут, – говорит она. – Иди и ешь, а я им чего-нибудь отнесу.
– Они что, заболели? – говорю я. – Что у них нашел доктор? Не черную оспу, надеюсь?
– Иди же, Джейсон, – говорит она. – Не задерживай меня больше.
– Ладно, – говорю я и снова поднимаю газету. – Я подожду ужина.
Я чувствовал, что она смотрит на меня с порога. Я читал газету.
– Зачем ты все это делаешь? – говорит она. – Ведь знаешь же, что у меня и без тебя хлопот по горло.
– Если мать расхворалась с того времени, как она спускалась к обеду, так ладно, – говорю я. – Но пока я плачу за еду для тех, кто моложе меня, им придется выходить к столу, чтобы есть ее. Скажи мне, когда ужин будет готов, – говорю я и снова читаю газету. Я слышал, как она ковыляла вверх по лестнице, кряхтела и охала, словно она приставная между ступеньками по три фута. Я услышал, как она остановилась у материной двери, а потом я услышал, как она зовет Квентин, словно дверь заперта, потом она вернулась в материну комнату, а потом мать вышла и поговорила с Квентин. Потом они сошли вниз. Я читал газету.
Дилси подошла к двери.
– Иди, – говорит она. – Пока ты еще какую-нибудь дьявольщину не придумал. Уж сегодня ты постарался.
Я пошел в столовую. Квентин сидела опустив голову. Она опять накрасилась. Нос у нее был точно фарфоровый изолятор.
– Я в восторге, что ты настолько хорошо себя чувствуешь, что смогла спуститься к ужину, – говорю я матери.
– Разве я могу отказать тебе в такой малости, – говорит она. – Конечно, ради тебя я всегда спущусь к столу. И не важно, как я себя чувствую. Я понимаю, что мужчине, после того, как он проработает весь день, приятно посидеть за ужином в кругу семьи. Я с радостью делаю то, что тебе нравится. Я бы только хотела, чтобы вы с Квентин лучше ладили. Мне было бы легче.