– Что же?
Лин снова повернулась к столу. Вот тебе и общие родительские ценности…
– Значит, пора плодиться и размножаться! Она готова к сестренке или брату.
Лин чуть не подавилась:
– Ага… Чтобы было кого каждый день лупить.
– Нет, послушай. По ее характеру ей как раз и нужны братья и сестры. Мы говорили, что в этом году начнем пробовать. Если не забыла, у нас с тобой был пятилетний план.
Лин не отвечала.
Майкл задорно произнес:
– Наверняка у тебя это где-нибудь записано.
Конечно записано… После следующих месячных она хотела закончить прием противозачаточных.
Лин аккуратно собрала ножом порубленный чеснок, налила в вок растительное масло и тихо сказала:
– Видимо, с этим придется повременить…
– Из-за чего?
– Из-за Кэт, разумеется.
– Вот оно что… Из-за Кэт, разумеется!
– Представляешь, что она будет чувствовать, когда я радостно объявлю, что жду второго ребенка!
– И сколько мы будем так временить?
– Сколько нужно.
– Смешно! А что, если Кэт забеременеет только через несколько месяцев? Или у нее еще раз случится выкидыш?
– Не говори так.
Она не могла понять, почему до него не доходит то, что ей ясно как дважды два.
Лин кинула чеснок в кипящее масло, а в это время Майкл спустил с ног Мэдди и позволил ей выбежать из кухни.
– Ты серьезно? – спросил он.
– Я же тебе говорила. Вчера, с Джеммой и мамой, она была… Не знаю, как и сказать… Когда мы сидели за столом, у нее на лице было такое удивленное, такое испуганное выражение, как тогда, когда мама с отцом усадили нас на диване и объявили, что расходятся. Я как сейчас это вижу. У нее тогда личико прямо сморщилось…
– У тебя, наверное, тоже.
– Ну, не знаю. Просто я его очень хорошо запомнила – лицо Кэт…
– Интересно, а как ты думаешь, Кэт поступила бы так же, если бы оказалась на твоем месте?
– Ясное дело.
– Могу поспорить, что нет.
– Могу поспорить, что да.
Тут в кухню вошла Кара:
– Чем это у вас так вкусно пахнет? Я голодная как волк!
Лин и Майкл переглянулись, удивленные этой неожиданной жизнерадостностью.
– На стол накрывать?
У Майкла отвисла челюсть.
– Да, – ответила Лин как можно спокойнее и даже равнодушнее – таким тоном Кэт всегда очень успешно разговаривала с Карой.
– Но проблемо!
Она открыла буфет и принялась вынимать из него тарелки.
Майкл молча стал изображать что-то руками. «Наркотик?» – в панике произнес он одними губами, стараясь показать, как его вводят в вену.
Лин закатила глаза.
Кара закрыла дверцу и обратилась к отцу:
– Что это ты делаешь, папа?
– Ой! Да я просто…
– Какой же ты идиот!
Майкл счастливо закивал головой.
– Мама! – в кухню вернулась довольная и счастливая Мэдди. – Смотри!
В руках у нее были две книжки «Спокойной ночи, мишка».
– Ну надо же! – глухо отозвалась Лин.
Мэдди плюхнулась прямо на попку, не выпуская из рук книжек, и, крутя головой из стороны в сторону, начала листать их, силясь разрешить эту загадку. Запах жареного чеснока плыл по кухне, Майкл хрустел острым перцем, на щеках у него, как в детстве, появились ямочки, и от радости он плеснул в вок даже слишком много соевого соуса. Кара весело гремела ножами и вилками, мелькали ее молодые загорелые руки с белыми полосками от купальника. И на какой-то миг, хотя вроде бы не было никакого повода быть счастливой (Лин не забыла того, что случилось сегодня на парковке), ее закрутил радостный, сумасшедший водоворот счастья.
Вот именно – на миг.
Майкл сильно забеспокоился из-за слишком уж оживленного настроения Кары и начал закидывать ее обидными вопросами вроде: «С чего это ты так развеселилась?» – так что она окончательно разобиделась и спросила, можно ли ей тихо и спокойно поесть перед телевизором.
После еды Мэдди вдруг пришло в голову, что купание перед сном – это страшно, невыносимо больно. Майкл настоял, и Лин снизошла к ее мольбам, разрешив ей лечь спать не помывшись, что шло вразрез с ее представлениями о личной гигиене и твердой дисциплине.
А когда все наконец затихли и Майкл с Лин уселись в гостиной с чашками кофе, шоколадным печеньем и ноутбуками, Лин собралась рассказать Майклу о том, что случилось на парковке, но никак не могла подыскать нужных слов.
Если бы такое случилось с посторонним, она бы не растерялась. Она бы даже первой поставила диагноз. «Какой там сердечный приступ, глупая!» – сказала бы она и с жаром объяснила бы всем присутствующим, что это совершенно точно – тут бы она спокойно, авторитетно произнесла слово, вычитанное в псевдопсихологическом женском журнале, – «паническая атака».
Да-да, паническая атака, и из-за нее совсем не стоит волноваться. Ну конечно, она сочувствовала бы всей душой, она надавала бы кучу советов – как всегда. Она сказала бы, что много читала об этих самых атаках, они случались со многими и существуют разные приемы, которые помогают их одолеть.
Но с ней такого просто не могло быть. Панические атаки – это удел слабых духом. Тех, кто не может без нянек. А если уж совсем честно – глуповатых.
То есть совсем не таких, как Лин.
Допустим, что-то произошло. Необходимо, значит, порыться в файлах памяти, где хранятся соответствующие случаю эмоции, и найти среди них нужную. Вот это и была эмоциональная зрелость, это был личностный рост, это была специализация Лин. Так почему же с ней приключилась эта паническая атака только из-за того, что она не сразу нашла выезд с парковки и позабыла купить спрей от тараканов?
Может быть, это уже клиника?
Может быть, ей стоит сходить к врачу?
Трудность была в том, что сама мысль рассказать вслух о случившемся – пусть бы только Майклу, но ведь еще и врачу! – заставляла ее сердце бешено колотиться. Она прикидывала, какими словами описать весь ужас боли в грудной клетке, и, сама не замечая того, прикладывала руку к ключице. Боже, как это было ужасно!
Если бы она рассказала об этом Майклу, он бы настоял на походе к врачу. Он бы проявил себя заботливым, участливым мужем. «Давай сначала выясним физические причины», – сказал бы он. И пустился бы в долгие рассуждения о необходимости сокращения стресса в ее жизни, о том, что нужно учиться делегировать полномочия, не брать столько на себя, расширить штат, больше спать и нанять уборщицу – и от всех его предложений ее стресс становился только сильнее.