Вот в этом и была проблема с идеальным мужем. Менее идеальный просто рассмеялся бы и сказал: «У тебя что-то с головой, только и всего!» – и эти, в сущности, совсем не ласковые слова попали бы как раз в точку.
Легкое презрение отодвинуло бы в сторону все ее страхи. Смеются же над самыми страшными эпизодами в фильмах ужасов.
Она смотрела на Майкла и думала начать примерно так: «Я тебе сейчас кое-что расскажу, но ты не сильно сочувствуй. Хорошо?» Он сидел в кресле, жевал печенье и щелкал мышью так привычно и решительно, словно ноутбук был продолжением его ладони. Компьютеры и всякие гаджеты как будто беспрекословно подчинялись Майклу, становились послушными в его больших руках. Жаль, что не в его силах было так же легко разрешить любую проблему. Пощелкать клавишами, процедить, нахмурившись: «Угу, попробуем вот так…» – и готово, уверенность в себе восстановлена в два счета.
Как-нибудь потом она непременно ему все расскажет.
А может, и не расскажет.
Она вернулась к двадцати трем письмам электронной почты, которые ждали ее ответа и только что появились на экране. Почти в каждом заголовке стояло «проблема», «срочно!», «помогите!».
– А тебя не волнует, что Мэдди пропустила купание? – Майкл отвернулся от экрана ноутбука и смотрел теперь на нее.
– Я не такая зануда.
– Это она проверяет твои границы.
– Да, и понимает, что их можно легко перескочить.
– Решение здесь такое – еще один ребенок.
– Ох… У нее и так полно хромосом Кеттлов. В любом случае, разумеется, я думаю о втором ребенке. Вот только сейчас неподходящее время.
– Непонятно, почему проблемы Кэт так влияют на мою жизнь.
– Что ж, это и есть жизнь. Братья и сестры всегда влияют друг на друга.
– Только не мои.
– Твои все чокнутые.
– Да ладно тебе! Кто бы говорил! – И Майкл улыбнулся уголками рта.
– Ах. Как остроумно!
Лин не очень следила за ходом разговора, потому что читала интригующее послание с неизвестного ей адреса.
Лин, привет!
Давно с тобой не общались. Очень, очень давно. Я много думаю о тебе, а совсем недавно случайно на глаза попалась статья об «Автобусе для гурманов». Со страницы улыбалось твое лицо. Это просто невероятно. По-моему, в его успехе есть и моя небольшая лепта…
Ощущая зуд приятного любопытства – неужели? – она прокручивала страницу до конца, чтобы проверить свою догадку, и тут зазвонил телефон.
Лин взяла со стола мобильник и произнесла: «Да?» – не отрывая глаз от экрана.
В трубке сначала было тихо, потом что-то зашуршало, а затем послышалось:
– Лин…
Это была Кэт. Но голос ее звучал не так, как всегда.
Лин встала и прикрыла ладонью другое ухо.
– В чем дело? Что случилось?
– Ну, я типа попала в аварию.
– А автомобильную аварию? С тобой все в порядке?
– Да-да, я-то в порядке. Хотя проблема есть… Вот какая… Я тут немножко перебрала. Четыре стакана… Или пять… Может, в одном из них была простая вода? Обезвоживание, как говорит Джемма… Но все равно… Да… Многовато… А жена этого придурка, сучка ненормальная, хочет звонить в полицию. Я говорю: не нужна нам никакая полиция, сами все решим. Но она такая… Они, по-моему, уже звонят.
– Ты где? – Лин уже бежала к себе в комнату.
– Я? Я на Пасифик-хайвей. На выезде из Гринвуда.
– Ты в чем?
– Что?
– Что на тебе надето?
На бегу она расстегнула молнию на шортах и выпрыгнула из них. Майкл поспешил за ней в комнату, не выпуская печенья из рук.
– Джинсы, майка. Но послушай, что я тебе скажу…
– Какого цвета?
– Черного. Лин, послушай, я хочу тебе сказать… Слушай, от меня уходит Дэн. Уходит… к той. Он любит ее, а меня нет.
– Еду! Жди меня там. Ни с кем не говори.
Она швырнула телефон на кровать, натянула джинсы и черную майку.
– Что случилось? – Майкл рассеянно дожевывал печенье.
– Кэт попала в аварию. Я еду к ней.
– Но зачем переодеваться?
– Она перебрала. Сказала, полиция уже едет.
– Ну и?.. – не договорив, он понял все. – Лин, не делай этого. Так ты ей не поможешь.
Она застегнула молнию на джинсах, распустила волосы и запустила в них пальцы, как сделала бы Кэт, желая показать, что ей плевать, кто что думает.
– Может, и не помогу, но хоть попробую.
– Не надо пробовать. Это просто смешно.
Он говорил с ней, точно строгий отец, и этот тон бесил ее. Не обращая на него ни малейшего внимания, Лин схватила со столика ключи от машины.
– Я с тобой, – сказал он. – Скажу только Каре…
– Нет! – рявкнула она. Он лишь задержал бы ее, а она уже бежала к гаражу. – Нет! Будь здесь.
– Не гони! Лин, ты меня слышишь? Осторожно, ради бога! Обещаешь? Обещай!
Она услышала страх и досаду в его голосе, приостановилась и спокойно взглянула на него.
– Обещаю. Не волнуйся.
– Три сестры! – крикнул он ей вслед, когда она бежала, протягивая вперед ключи, как меч, чтобы отключить сигнализацию. – Черт бы вас побрал!
– Знаю, – утешающе отозвалась она. – Знаю!
Она молилась, чтобы он не услышал, как взвизгнули шины, когда она выезжала из гаража.
Если верить семейным преданиям, первый раз Кэт попробовала сыграть в «притворяшки» двух лет от роду, когда красным фломастером на стене гостиной она создавала рисунок в стиле Пикассо и за этим занятием ее застали родители.
Максин с Фрэнком воскликнули в один голос:
– Что ты делаешь, Кэт!
Кэт обернулась, артистически держа фломастер в руке, и по одинаковым выражениям лиц родителей поняла, что она совершила ужасное преступление.
– А я Лин! – выкрутилась она. – Лин, а не Кэт.
И на какую-то долю секунды оба поверили, что это Лин, но тут Фрэнк поднял ее за лямку штанишек и пристально взглянул прямо в хитрющее, очень живое личико Кэт.
В начальной школе они часто подменяли друг друга в классах – им очень нравилось дурачить учителей. Лин испытывала странное волнение, превращаясь в озорную Кэт, болтая с плохими мальчишками, сидя на задней парте и совсем не слушая учителя. Становиться Кэт было так легко и просто, что когда она возвращались потом в свой класс, то думала про себя: не притворство ли, что теперь она Лин? Как будто она только притворялась Лин, как будто где-то в ней существовала другая Лин – настоящая.