Хм. Странно. В его поведении присутствовала толика недовольства. С чего бы это? Любой мичман жаждет оказаться старшим в призовой команде и пусть временно, но получить под свою руку настоящее судно. Что с того, что это всего лишь торговец. Это в первую очередь корабль, способный преодолевать океанские просторы.
– Есть! – с горящим взором, едва не подпрыгивая от охватившего его душевного волнения, воскликнул Буров.
Н-да. Совсем мальчишка. Впрочем, несмотря на выдающийся рост и весьма впечатляющие физические данные, этому безусому юнцу даже при самом смелом подходе невозможно было дать больше семнадцати лет. И это соответствовало истине.
Вообще-то это не типично для русского флота, где мичманское звание являлось первичным офицерским. К примеру, в том же британском мичманы были чем-то средним между офицерами и унтерами, и это звание можно было получить без особого труда при наличии соответствующих рекомендаций. Русскому мичману скорее соответствовал их третий лейтенант, и для получения этого звания необходимо было пройти обучение в военно-морском училище.
Но это-то и было особенно странным. Набор в военные учебные заведения начинается с восемнадцати лет, да учеба длится четыре года. Буров же никак не мог быть выпускником военного училища. Впрочем, была еще одна возможность получить мичманские погоны. Исключительная мера, на которую имел право капитан корабля. В случае если кто-то был способен сдать морской минимум, капитан, на свой страх и риск, мог присвоить этому лицу временное звание мичмана, которое будет действительным на время похода. Подобное было принято только на кораблях Добровольческого флота, и нигде больше.
– Павел Иванович, стоит ли? – приблизившись вплотную и едва разжав губы, невнятно произнес помощник Васильев.
– Отойдемте, Виктор Юрьевич, – взяв помощника под руку и увлекая его с собой, предложил капитан.
– Павел Иванович, я прошу прощения, но, по-моему, это чересчур, – убедившись, что их никто не слышит, заговорил помощник.
– Мы давно вместе, так что давайте конкретно, – подбодрил капитан.
– Хорошо. Когда вы воспользовались своим правом капитана корабля присвоить Бурову временное звание мичмана, я отнесся к этому с пониманием. Когда стали доверять ему самостоятельные вахты, я сначала насторожился, но когда рядом с ним неизменно оказывался Козельский, я также воспринял это нормально. В конце концов, чем бы дитя ни тешилось под строгим присмотром. Но теперь… До Ямайки еще примерно трое суток ходу, с нашим хороводом быстрее никак не получится, – намекая на призовые суда, в значительной мере уступавшие по скорости клиперам, продолжил помощник. – Здесь могут оказаться как английские военные корабли, так и самые обычные каперы. Наконец, эти воды достаточно непредсказуемы и случается тут разное, в любой момент может налететь внезапный шквал. Да нас может просто разметать в разные стороны, и мы не успеем прийти на помощь.
– Я прекрасно понимаю ваши опасения, Виктор Юрьевич. Мало того, я целиком и полностью их разделяю. Но с другой стороны… Вы посмотрите на него. Признаться, мне редко доводилось видеть такую одержимость морем. А ведь он при всем своем желании не сможет быть морским офицером. Он даже морское училище закончить не сможет. Его судьба в ином. Можно ли его лишать возможности взойти на борт захваченного корабля, пусть даже тот не пытался сопротивляться? И потом, кто вам сказал, что мичман Буров останется на борту этого торговца? Когда Козельский прибудет с докладом о готовности призовой команды, он получит дополнительные распоряжения.
Подготовка заняла совсем немного времени. Будь то торговое судно или военный корабль, на борту всегда все четко расписано. Каждый точно знает, что ему надлежит делать при поступлении той или иной команды и самых разнообразных сигналов. Призовая команда, надлежащим образом экипированная и вооруженная до зубов, собралась в считаные минуты. И вот уже скрипят тали, опуская за борт большие шлюпки.
Сидя в шлюпке, закачавшейся на океанской зыби, Буров нашел взглядом своего невольного наставника Козельского. С одной стороны, он прекрасно понимал молодого офицера. Нужно было быть непростительно глупым, чтобы не понять, что того определили Бурову в няньки. Сознавая это и стремясь нести службу образцово, подопечный всячески пытался не подвести своего невольного наставника. Правда, у него это не очень-то получалось. Оплошности следовали одна за другой. Ну и доставалось за них, разумеется, Козельскому. Можно было только подивиться, насколько Иннокентий оказался терпеливым. Хм. А может, все дело в том, что у него не было особого выбора.
До призового судна добежали быстро. Тут всего-то один кабельтов, да еще и волнения, считай, никакого нет. Казалось бы, только что отчалили от «Чайки», а вот уже и борт «Джулии». Н-да. Издалека судно все же выглядит куда как приличнее. А вот вблизи… Облупившаяся краска, белесые пятна соли, видавший виды такелаж, заштопанные во многих местах паруса – это видно несмотря на то, что они свернуты. Нос корабля со своеобразными отметинами. Погода довольно тихая, поэтому следы посещения матросами гальюна [3] еще не смыло солеными океанскими волнами.
Вот наконец и борт торговца. Оказаться на палубе вражеского корабля. Бурова даже затрясло от волнения, а больше все же от нетерпения. В груди прокатился холодок, заставивший невольно вздрогнуть. Оно вроде команда не оказывает сопротивления. Было бы глупо ожидать другого, коль скоро невдалеке замерли два военных корабля с наведенными жерлами орудий. Но, с другой стороны, это ведь самое настоящее боевое задание, и то, как серьезно настроены моряки и морские пехотинцы призовой команды, лишний раз подтверждает это.
– Капитан барка «Джулия» Ропер, – поднеся руку к треуголке, приветствовал взошедших на борт корабля офицеров высокий мужчина средних лет. – Позвольте полюбопытствовать, чем вызвано ваше требование остановиться и появление на нашем борту вооруженных солдат?
Буров невольно сглотнул. Как же ему хотелось сейчас самому вести разговор с этим капитаном. Но нельзя. Субординация требует, чтобы разговор вел старший команды, а это Иннокентий. Ничего не поделаешь, приняв присягу, он обязался соблюдать уставы и неукоснительно выполнять приказы начальников.
А вообще-то происходящее ему не очень-то и нравилось. Никакого бесконечного грохота пистолетных выстрелов, звона клинков, криков моряков, сошедшихся в кровавой рукопашной схватке. Не так выглядит и капитан, которому надлежит находиться на шканцах и руководить своими людьми, внушая им уверенность своим непоколебимым видом. Ничего такого. Капитан растерян, матросы сбились в кучу за его спиной, бросая по сторонам злые и вместе с тем испуганные взгляды.
– Мичман Козельский, мичман Буров, Российский императорский флот, – бросив руку к обрезу фуражки, представился Иннокентий. – Между нашими державами началась война, если вы еще не в курсе. В связи с этим все корабли под британским флагом подлежат конфискации, а команды объявляются военнопленными.