– Тебе не испугать сороконожку, Пелеев сын. Можешь прикончить насекомое, но тогда уж точно не увидишь свою возлюбленную царицу живьём.
Ахиллес отошёл от бессмертного карлика, обогнул великана Целителя и грянул красивым щитом (со всеми его концентрическими окружностями, полными символов) по прозрачному пластику гигантского резервуара. Эхо удара прокатилось под сумрачными сводами чертогов.
Мужчина метнулся обратно к Гефесту.
– Ну хорошо. Букашке нужен приказ Кронида. Так отведи меня к нему!
Покровитель огня засмеялся, но быстро умолк, заметив, сверкают очи ахейца сквозь дыры в шлеме.
– Ты что, серьёзно? Думаешь, сам Громовержец, Отец всех бессмертных, покорится воле кратковечного?
– Где Зевс?
– Говорю же, никто не знает, – пробормотал кузнец и побрёл, приволакивая больную ногу, к высоким дверям.
Снаружи ярко полыхали молнии. Эгида искрилась под натиском пыльной бури. В пещеру хлынули потоки серебристого света, чётко прорисовав чёрные колонны, вырубленные из камня.
– Тучегонителя нет уже более двух недель, – прокричал Гефест, обернувшись через плечо, и задумчиво потянул рукой кос матую бороду. – Ходят упорные слухи, что тут не обошлось без проделок Геры. С неё станется упрятать мужа в бездну Тартара, к изгнанным родителям Крону и Рее.
– Ты сумеешь его найти? – Ахиллес равнодушно отвернулся от Целителя, сунул меч за широкий пояс и закинул тяжёлый щит на спину. – Доставишь меня к Зевсу?
Хромоногий изумлённо присвистнул.
– А если он и правда в Тартаре? Хочешь сказать, ты и туда пойдёшь, только бы заставить Владыку Владык исполнить твою бренную волю? Из всего пантеона первичных богов лишь одно существо может знать, где скрывается Зевс, и на Красной плане те лишь его ужасная сила способна низвергнуть нас в беспросветную бездну. Ты в самом деле готов идти до конца?
– Ради моей амазонки я с радостью полезу к смерти в зубы и вырвусь обратно, – вполголоса ответил человек.
– Да, но Тартар тысячекратно хуже мрачных чертогов Аида, Пелеев сын.
– Веди меня к этой самой «ужасной силе», – приказал ахеец, недобро засверкав очами сквозь прорези в шлеме.
Долгое время олимпиец негромко сопел и рассеянно поглаживал спутанную бороду, глядя куда-то в пустоту. Потом резко выпрямил согбенную спину и проворнее, чем от него можно было ожидать, похромал к Ахиллу.
– Будь по-твоему.
Бог огня сомкнул мозолистые ладони вокруг человеческого предплечья.
Харман вовсе не собирался спать. Утомлённый донельзя, он согласился лишь подкрепиться вкуснейшей горячей похлёбкой, пока Просперо, утопая в мягком кресле, читал огромный том в потрёпанном кожаном переплёте.
Когда мужчина собрался с духом и повернулся к старцу с твёрдым намерением ещё раз решительно попросить его о возвращении в Ардис, маг растворился в воздухе вместе с книгой. Несколько минут возлюбленный Ады сидел за столом, едва сознавая, что едет по воздуху в девяти сотнях футов над зелёным растительным пологом, едет в поскрипывающем канатном вагоне величиной с лом. А затем решил «на всякий случай заглянуть наверх», через силу поднялся по спиральной железной лестнице, примерно минуту стоял на пороге, глядя на большую кровать, – и вдруг повадился туда ничком.
Когда он проснулся, была уже ночь. Луна и кольца струили в комнату необычайно яркий свет, так что казалось, на бронзе и бархате лежали полосы густых белил. Раздвинув прозрачные двери, Харман ступил на террасу.
Несмотря на высоту над землёй и постоянный бриз (вагон ведь перемещался), мужчина едва не захлебнулся жарким и влажным воздухом, пропитанным живыми запахами джунглей. Кольца и луна, созревшая на три четверти, молочной белизной омывали почти ничем не нарушаемый полог сочной листвы. Время от времени снизу долетали странные звуки, прорезаясь даже сквозь мерный гул маховиков и скрежет бесконечного троса. Харман внимательно посмотрел на экваториальное и полярное кольца: не мешало бы разобраться в обстановке.
От первой станции вагон поехал на запад – невольный пассажир мог поклясться в этом. И вот примерно десять часов спустя (по крайней мере столько он проспал) канатная дорога вела; уже на север-северо-восток. На юго-западном горизонте мерцал озарённый лунным светом пик Эйфелевой башни – судя по; всему, последней, где побывал летающий дом, а с противоположной стороны надвигалась ещё одна: до неё оставалось менее двадцати миль на северо-восток. Видимо, пока мужчина предавался грёзам, вагон успел поменять направление у какой-нибудь развилки. Харман, конечно, не мог похвастать блестящими успехами в области географии и уж точно не представлял себе, какой именно субконтинент в форме наконечника стрелы находится там, внизу, к югу от так называемой Азии. Старательный самоучка, нахватавшийся обрывочных сведений из прочитанных книг, несколько месяцев назад избранник Ады был единственным «старомодным» человеком на Земле, который хоть как-то разбирался в этом вопросе (во всяком случае, догадывался, что Земля имеет форму шара), – но и его убогих картографических познаний хватило, чтобы сообразить: если Просперо говорил правду и цель путешествия – место пересечения Атлантической Бреши, протянувшейся вдоль сороковой параллели, с европейским побережьем, то подвесной дом плывёт не в том направлении.
Впрочем, какая разница. Харман ведь не собирался терять недели, а то и месяцы, без толку болтаясь в воздухе. Ада ждала его немедленно.
Похищенный принялся мерить шагами балкон, то и дело хватаясь за перила, стоило вагону покачнуться. Только на третьем круге он заметил над ними железную лестницу. Харман подпрыгнул, вцепился в перекладину и повис над головокружительной пустотой и зелёным навесом джунглей.
Лестница вывела на плоскую крышу.
Мужчина осторожно встал на ноги, раскинув для равновесия руки: канатная дорога как раз повела вверх, навстречу мигающим огням новой башни. До неё оставалось десять миль пути, а вдали, на горизонте, ярко сверкали при свете колец и луны снежные пики горной гряды.
Величие этой ночи и ощущение скорости ударили в голову, точно бодрящий хмель. И тут Харман кое-что заметил. На расстоянии трёх футов перед вагоном картина ночного неба и джунглей как-то странно расплывалась. Девяностодевятилетний прошёл на самый край и как можно дальше вытянул руку.
Впереди обнаружилось не очень мощное защитное поле: пальцы прошли сквозь него, словно через упругую полупроницаемую мембрану на входе в лазарет орбитального острова. Рука ощутила настоящую силу ветра, способного вывернуть запястье. Эта штука ехала куда быстрее, чем предполагал единственный пассажир.
Около получаса мужчина бродил по крыше, слушал пение тросов, смотрел, как приближается следующая башня и строил невероятные планы возвращения к Аде. После чего, перебирая руками, спустился по лестнице, запрыгнул на балкон и вошёл в дом.
Просперо ждал его на первом этаже. Маг уютно покоился в том же кресле, закинув ноги на оттоманку, с раскрытым фолиантом на коленях и тяжёлым посохом под рукой.