Олимп | Страница: 131

  • Georgia
  • Verdana
  • Tahoma
  • Symbol
  • Arial
16
px

– Где мы?

Мужчина заметил, что начал говорить шёпотом.

– Это здание возводилось как мавзолей… усыпальница… промолвил маг, поворачивая за новую беломраморную ширму.

Он так уверенно вёл пленника к центру огромного сооружения, как если бы на полу были нарисованы жёлтые указательные стрелки. И вот оба встали перед аркой у входа в комнату, расположенную посередине лабиринта.

– Можешь прочесть, что здесь написано, Харман из Ардиса?

Избранник Ады всмотрелся в причудливые, витиеватые буквы, замысловато вырезанные на мраморе. Они совсем не походили на сочетания прямых чёрточек из привычных книг, однако, хорошо приглядевшись, мужчина узнал стандартный английский язык.

– Прочти-ка вслух, – изрёк седовласый маг.

– "Войди с благоговейным сердцем в сию прославленную гробницу, где покоится прах Защитника Земли, Властителя Азии Хана Хо Тепа и его возлюбленной невесты Лиас Ло Амумджии, покорившей сердца всего мира и покинувшей это бренное пристанище в четырнадцатую ночь месяца Рахаб-Септема, на девятьсот восемьдесят седьмом году ханства".

– Ну и что думаешь? – осведомился Просперо, застыв под затейливой аркой и закрывая собою вход.

– Ты про надпись или про место?

– И то, и другое, – ответил старец.

Муж Ады потёр подбородок и щёки, на которых уже пробивалась щетина.

– Ну, место какое-то… неправильное. Слишком большое. Слишком богатое. Всё здесь чересчур. Разумеется, не считая книг.

Старец громко расхохотался. Эхо многократно повторило его смех.

– Согласен с тобою, Харман из Ардиса. Это здание было украдено: замысел, оформление, мозаики, шахматный узор во дворе… Украдено всё, кроме библиотеки и мезонинов – они появились шестью веками позднее, по воле Раджахара Молчаливого, который приходился ужасному Хану Хо Тепу очень дальним потомком. Хан приказал увеличить рабочие чертежи первоначального здания ровно в десять раз. Тот, древний образец был чудесным воплощением любви. От него, естественно, не оставили камня на камне. Честолюбец велел сровнять красоту с землёй, желая, чтобы в веках остался только его мавзолей. Так что перед нами скорее памятник дурной тяге к излишествам, нежели чему-то ещё.

– Какое… интересное расположение, – глухо сказал девяностодевятилетний.

– Да уж, – согласился маг, засучивая синие рукава. – С этими поместьями всегда так, со дней Одиссея: главное – участок, участок и ещё раз участок. Идём.

И они ступили в сердце белоснежного лабиринта, на мраморную площадку примерно в сотню квадратных ярдов, посередине которой Харман увидел, как ему показалось, яркий зеркальный пруд. Пилигримы неторопливо приблизились к нему под гулкий стук тяжелого посоха.

Но это был вовсе не пруд.

– Господи Иисусе! – воскликнул будущий отец и отпрянул от края.

Его глазам предстала мнимая пустота. С левой стороны глаз едва различал отвесный горный склон, зато под ногами, на расстоянии около сорока футов от пола, парил, на первый взгляд, прямо в воздухе саркофаг из хрусталя и стали, в котором возлежала обнажённая женщина. Шестью милями ниже сверкали ломаные зигзаги ледника. Узкие ступени витой беломраморной лестницы змеились к подножию гроба, обрываясь буквально в никуда.

«Не может быть, чтобы в никуда», – усомнился муж Ады. Из отверстия в полу не тянуло даже лёгким сквозняком, а между тем у вершины ревел настоящий ураган. Нет, саркофаг явно покоился на чём-то. Прищурившись, Харман разглядел мелкую сетку граней, почти невидимых геодезических линий. Пол и стены погребального чертога состояли из невероятно прозрачного пластика, хрусталя либо стекла. «Да, но почему я не заметил ни гроба, ни лестницы, когда подъезжал к вершине или…»

– Усыпальницу нельзя увидеть снаружи, – вполголоса произнёс Просперо. – Ты уже взглянул на даму?

– На возлюбленную ЛиасЛо Амумджию? – поморщился мужчина, не имевший никакого желания пялиться на голый труп. – Ту, что покинула сей бренный мир хрен знает когда? Кстати, а где Хан? Завёл себе отдельные хрустальные апартаменты?

Старец рассмеялся.

– Хан Хо Теп и его обожаемая Лиас Ло Амумджия, дочы Амумджи, цезаря Срединной Африканской Империи – та еще стерва и гарпия, можешь мне поверить, Харман из Ардиса, были выброшены за борт, не пролежав здесь и двух столетий.

– Выброшены за борт? – растерялся девяностодевятилетний,

– Безупречно сохранившиеся тела бесцеремонно швырнули с той самой стены, откуда ты любовался видами подчас! назад, – пояснил маг. – Кинули, точно вчерашний мусор с палубы грузового парохода. Последующие преемники Хана, каждый из которых в чём-то своём уступал своему предку, тоже мечтали найти здесь вечный покой… Правда, «вечности» хватало ненадолго, пока очередной потомок Хана не брался подыскать себе мавзолей поприличнее.

Воображение пленника нарисовало в ярких красках, как всё происходило.

– Но вот четырнадцать веков назад картина изменилась, – продолжал Просперо, вновь обратив голубые глаза к саркофагу из дерева и стекла. – Эта женщина была воистину любима кем-то могущественным и пролежала нетронутой тысячу четыреста лет. Приглядись к ней, Харман из Ардиса.

До сих пор избранник Ады смотрел вообще на гроб, не заостряя внимания на подробностях. На его вкус, тело было слишком нагим. А ещё – слишком юным для трупа. Кожа – кровь с молоком, излишне выпуклые груди с отчётливыми (даже на расстоянии в сорок футов!) розовыми сосками, чёрная запятая коротко стриженных волос на белой атласной подушке, пышный тёмный треугольник в паху, антрацитовые дуги бровей, решительные черты лица, широкий рот… Мужчине почудилось нечто неуловимо знакомое.

– Господи Иисусе! – вторично воскликнул он за это утро, на сей раз так громко, что крик отразился от купола, раскатившись по книжным мезонинам и белому мрамору.

Покойница выглядела моложе… намного моложе… в локонах – ни тени седины, крепкое и юное тело без единой усталой складки, которые Харман во множестве наблюдал под обтягивающим термокостюмом, однако та же сила в лице, те же острые скулы, тот же дерзкий размах бровей и волевой подбородок. Сомнений больше не оставалось.

Это была Сейви.

49

– А куда все подевались? – недоумевает быстроногий Ахилл, сын Пелея, шагая вслед за Гефестом по зелёной вершине Олимпа.

Блондин-мужеубийца и главный ремесленник из сонма бессмертных идут вдоль по берегу озера кальдеры, от Чертогов Целителя к Великой Зале Собраний. Все прочие божественные постройки с белыми колоннами прячутся в каком-то запустелом сумраке. На небесах – ни одной колесницы. Никто не гуляет по неисчислимым мощёным дорожкам, над которыми горят приземистые желтоватые источники света, причём явно не факелы.

– Я же тебе говорил, – объясняет покровитель огня, – кот из дома, мыши – в пляс. Чуть ли не все до единого теперь на Земле Илиона, играют последний акт вашей Троянской войнушки.