Я с трудом поднялся на ноги и ухватился за что пришлось, поскольку фургон продолжал подпрыгивать и раскачиваться. Передал Ребекке пистолет-гвоздомет и нож с убирающимся лезвием. Себе я выбрал разводной ключ. Сунул его под толстовку и уложил в перевязь, под поврежденную руку, плотно прижав к груди. В правую руку взял электрическую дрель, но потом заменил ее резиновым молотком. Молоток был увесистый и хорошо лежал в руке. Его рукоятка достигала почти фута в длину, давая возможность хорошо и быстро размахнуться и придать молотку очень приличное ускорение при ударе. Резиновый боек-набалдашник был подсохший и потрескавшийся, но приличного веса. Идеальный инструмент, чтобы заставить старый медный трубопровод гнуться куда надо. И великолепное оружие, если врезать кому-то по башке, по локтевому суставу или по коленной чашечке.
Фургон взбирался по крутому склону. Потом дорога выровнялась, и мы набрали скорость. Колеса снова застучали, загремели и заскрипели.
Наконец машина замедлила ход и остановилась. Фургон сдал задом, описав крутую арку. Задним ходом он двигался очень быстро. И тут тяжело ударился обо что-то задом. Раздался громкий металлический звон и сухой треск ломающихся досок. Меня швырнуло на пол. Ребекка нырнула вперед, оберегая голову. Задние дверцы затряслись, задрожали и застучали.
Мотор заглох. Фургон замер на месте. Я слышал завывание мощного двигателя «Ленд Ровера» и подвывание усилителя руля, скрежет и шорох его покрышек по сухой земле и камням. Потом все стихло. Открылась и захлопнулась автомобильная дверца. К фургону приблизились чьи-то шаги.
В металлическую перегородку, отделяющую грузовой отсек от пассажирской кабины, ударил кулак.
– Слушайте там, вы! – раздался громкий голос Андерсона. – Сейчас вот что произойдет. Я отопру центральный замок, и вы откатите боковую дверцу. Но перед этим вы выбросите все оружие, которым там запаслись. Мой коллега держит в руке автоматический пистолет, «беретту М-92». Если он заметит что-то у вас в руках, то есть все, что угодно, он нажмет на спусковой крючок. И будет продолжать на него нажимать. Понятно?
Мы ничего не ответили. Были слишком заняты, глядя друг на друга.
– Бросайте все, что у вас есть, – прокричал Андерсон. – Не заставляйте его стрелять.
Я покачал в руке резиновый молоток, потом пожал плечами и отбросил его в сторону. Ребекка тоскливым взглядом поглядела на гвоздомет, прежде чем отложить его. Но оставила у себя рабочий нож-резак, засунув его в рукав кожанки. Нож был небольшой. Компактный. Лезвие убиралось в прочную пластиковую рукоятку.
Я смотрел, как Льюис сложила ладонь ковшиком и потренировалась, выкидывая нож из рукава. Ее большой палец удобно ложился на мощный металлический рычаг, с помощью которого лезвие выдвигалось наружу. Кажется, Ребекке очень понравилось это упражнение. Удовлетворившись его результатами, она засунула нож обратно под манжету куртки и с трудом взгромоздилась на ноги.
– Готовы? – выкрикнул Андерсон.
– У нас ничего нет! – крикнул я в ответ.
Ребекка сделала пару шагов ко мне. Я слышал, как тяжело она дышит. Медленно, с хлюпаньем и всхлипами, в нос. Секунду было тихо, потом последовала серия металлических щелчков – с места водителя открывались замки всех дверей. Я направил луч фонаря на ручку замка боковой двери. Установив ее местонахождение, я выключил фонарь и уронил его на резиновый коврик под ногами. Потом протянул руку и откатил дверь вбок.
Внутренность фургона залил дневной свет. Я заморгал и прикрыл глаза ладонью. Мы находились на маленькой полянке перед коттеджем. Сам коттедж и заросший сад были слева от нас. Я высунул голову наружу. Задок фургона вмазался в гаражные ворота. Листы гофрированного железа прогнулись и смялись там, где он врезался в них, когда сдавал задним ходом. Черный «Ленд Ровер-Дискавери» был припаркован справа, мордой в сторону густых лесных зарослей.
Человек по имени Лукас находился в десяти шагах от нас спиной к лесу и остывающему «Дискавери». Он стоял, широко расставив ноги, правая чуть выдвинута вперед, обе руки подняты на уровень подбородка. И сжимал в обеих руках огромный и грязный пистолет. Пальцы правой руки обхватывали рукоятку, указательный палец согнулся вокруг спускового крючка. Левой рукой Лукас поддерживал правую.
Его поза показалась мне вполне профессиональной, но сохранял он ее с трудом. Я не слишком хорошо разбираюсь в пистолетах – никогда даже в руках не держал, не говоря уже о том, чтобы из них стрелять, – но любому идиоту было бы понятно, что этот ствол мощный и тяжелый. Лукас не отличался особой мускулатурой, так что руки у него тряслись, описывая небольшие неровные круги, и пистолет в них ходил ходуном. Он облизал губы. Помотал головой, так что его длинные волосы рассыпались по плечам. Я подумал, что вскоре ему придется опустить пистолет, чтобы дать рукам отдохнуть. И спросил себя, сколько времени я сам мог бы вот так стоять, не двигаясь.
Недолго.
Открылась и захлопнулась водительская дверца, и Андерсон обошел передок фургона. Он держал в руке бейсбольную биту, положив ее на плечо. Бита была длинная, с мою руку, сделанная из светлого дерева и покрытая лаком, сияющая и блестящая. Выглядела она очень солидно. Твердая такая. Не обещающая никаких компромиссов.
Лицо Андерсона выглядело точно так же.
Он остановился шагах в пяти от боковой дверцы фургона. На нем были отглаженные штаны из плащовки и коричневые мокасины. Темно-синяя рубашка с воротником поло, застегнутая до самого горла и заправленная в штаны. Его мощные бицепсы так и распирали рукава рубашки. Выглядел американец так, словно оделся для барбекю-вечеринки.
Андерсон глянул на Лукаса, проверяя, надежно ли тот его прикрывает. Я узнал одежду, в которой был Лукас. Старый синий свитер и джинсы. Он их забрал из моего фургона. Насколько я мог видеть, одна штанина джинсов была вся в пятнах. Они окрасили джинсу в темно-ржавый, красноватый цвет, и ткань, кажется, прилипала к его ляжке.
Андерсон поманил меня, предлагая выйти из машины, сделал жест «давай сюда» согнутыми пальцами свободной руки. Я вышел наружу, ступив на ссохшуюся грязь. Андерсон снял биту с плеча и ее концом поднял мою здоровую руку повыше. Потыкал ей мне между ногами, пока я не расставил их пошире.
– Сами понимаете, мне нужно все проверить, – сказал он. – Убедиться, что вы выполнили мои инструкции. Положеньице-то у вас опасное, верно?
Я ничего не ответил.
– Для меня вот не слишком опасное. Я-то в отличном положении. Тут мой приятель стоит, а у него в руке «беретта». А у меня – бита. Но вот для вас оно опасное. Так что не делайте никаких ошибок. Будет плохо, если вы вздумаете игнорировать мои советы и указания. А то вдруг вам пришло в голову вооружиться и навалиться на меня, если выпадет шанс…
Американец склонил голову к плечу. И посмотрел на меня таким взглядом, словно его крайне интересовала моя реакция на его слова.
Я даже рта не открыл.
– Ну а теперь у вас есть шанс выжить, – сказал он. – Сейчас я буду вас обыскивать. Начну с ног и пойду вверх. У вас может возникнуть мысль пнуть меня ногой, когда я присяду перед вами. Или ударить меня ножом, который вы спрятали в рукаве. Но это скверная идея. Опасная. И знаете почему?