Когда они приблизились к «мерседесу», Мартен опустил стекло и представился:

— Меня зовут Николас Мартен, гость Александра Кабреры.

Высокий спецназовец перевел взгляд с Мартена на Коваленко.

— А это Коваленко, — продолжил он пояснения, — путешествуем вместе.

Спецназовец тут же развернулся и направился к сторожевой будке. Не прошло и минуты, как он вернулся.

— Можете проезжать, мистер Мартен, только поосторожнее. Дорога к вилле крутая, извилистая, да еще и гололед. — Отступив на шаг, спецназовец откозырял.

Бронированный автомобиль сдал назад, освобождая дорогу, и Мартен двинулся дальше.

— До чего же ты хороша. — Александр поднес к губам руку Ребекки и поцеловал ее.

Они находились в библиотеке — уютной комнате, несмотря на высокий потолок, с удобной кожаной мебелью. В мраморном камине потрескивали дрова. На диване вальяжно раскинулась баронесса.

— Дорогая, ты выглядишь абсолютно потрясающе, — проворковала она, когда девушка приблизилась к ней, а затем похлопала по дивану рядом с собой. — Садись вот тут, рядышком. Нам нужно тебе кое-что сообщить.

Ребекка перевела взгляд с баронессы на Александра. Оба были одеты как для торжественного приема. Александр — в черном смокинге изысканного покроя, белой сорочке и щегольском галстуке-бабочке из черного бархата. Баронесса, как всегда, в бледно-желтом и белом. На сей раз это была длинная туника, а в тон ей — туфли и чулки. На плечи накинута небольшая горностаевая горжетка, белизну которой подчеркивало колье из рубинов и бриллиантов.

— Что же вы хотите мне сообщить? — смущенно улыбнулась Ребекка, сев рядом с баронессой и вновь подняв глаза на Александра.

— Начинайте, баронесса, — попросил тот, переместившись поближе к камину.

Баронесса нежно взяла обе ладони Ребекки в свои руки и посмотрела ей в глаза:

— Вы с Александром знакомы меньше года, но очень хорошо знаете друг друга. Мне известно, что он рассказывал тебе о смерти своих родителей в Италии, когда он был еще ребенком, и о том, как рос в моем поместье в Аргентине. Ты знаешь о несчастном случае, который приключился с ним на охоте, и как долго он после выздоравливал. И еще знаешь, что он русский.

— Да, — неуверенно кивнула Ребекка.

— Но ты еще не знаешь, что он принадлежит к европейскому дворянству — самому высокопоставленному. Вот почему он воспитывался вдали от ее влияния, в Южной Америке, а не в Европе. Так пожелал его отец. Ему хотелось, чтобы сын лучше узнал жизнь и вырос неизбалованным. Именно поэтому ему долго, до достижения совершеннолетия, не говорили, кем является его отец. И что отец, в отличие от матери, жив.

Ребекка взволнованно оглянулась на жениха.

— Твой отец жив?

Александр мягко улыбнулся:

— Это Питер Китнер.

— Сэр Питер Китнер, владелец медиаимперии? — Ребекка была ошеломлена.

— Да. И все эти годы он всячески ограждал меня от информации о моем происхождении. Мне было не положено знать, кто я такой и кем он мне доводится. Как сказала баронесса, это делалось ради моего же блага, с тем чтобы я рос неиспорченным ребенком.

— Питер Китнер, — подхватила баронесса, — не просто удачный бизнесмен. Он — глава императорского дома Романовых, иными словами, наследник царского трона в России. В качестве его старшего сына Александр — следующий в линии престолонаследия.

Ребекка была озадачена:

— Я что-то не понимаю…

— В России вот-вот будет учреждена конституционная монархия, и императорское семейство вернется на трон. Об этом объявит завтра на Давосской конференции президент России. — Баронесса заговорщически улыбнулась. — А сэр Питер Китнер находится здесь, на вилле.

— Здесь?

— Да. Сейчас он отдыхает.

Ребекка опять посмотрела на Александра:

— И все-таки я не понимаю…

— Дорогая, баронесса сказала еще не все. Сегодня вечером царь России, первый почти за сто лет, будет представлен нашим гостям за ужином.

Глаза девушки были широко открыты от удивления, она испытывала одновременно замешательство и удивление.

— Так, значит, русским царем станет твой отец?

— Нет, — просто ответил Александр, — я.

— Ты?

— Он официально отрекся в мою пользу.

— Александр… — Смысл сказанных ей слов ускользал от нее. Происходило нечто необыкновенное, очень далекое от всего, что она знала до сих пор, и от нее самой, несмотря на то что она стала совсем другой.

— И ты, дорогая, после замужества… — баронесса медленно подняла руки Ребекки и по очереди, словно любящая мать, поцеловала их, неотрывно глядя девушке в глаза, — станешь царицей.

89

Сквозь деревья проступили очертания какого-то массивного сооружения. Дорога сделала последний поворот. Вблизи вилла «Энкрацер» оказалась и в самом деле громадной. Ярко освещенное на фоне ночного неба пятиэтажное здание из камня и дерева выглядело одновременно крепостью и дворцом. Нечто вроде посольства какой-нибудь державы, спрятанного в Альпах.

Порывистый ветер трепал флаги на флагштоках, стоящих в центре площадки, куда въехал «мерседес». Делая по ней круг, Мартен различил шесть черных лимузинов на парковочных местах слева от главного входа. А быстрого взгляда в зеркало заднего вида было достаточно, чтобы увидеть фары еще одной машины, подъезжавшей к вилле следом за ними. Обстановка не очень-то напоминала ту, в которой был склонен действовать Реймонд. Но разве о Реймонде речь? Того, кто находился здесь, звали Александр Кабрера.

С одной стороны, все выглядело просто. Бизнесмен, причем мирового масштаба, пожелал представиться брату своей невесты. Но с другой — дела обстояли куда серьезнее. Кабрера и Реймонд могли оказаться одним и тем же человеком. Если эта догадка верна, то ему и Ребекке грозит смертельная опасность. Потому что в таком случае он сунулся в искусно расставленную ловушку с очень аппетитной приманкой.

На крыльце, у которого затормозил Мартен, их ожидала целая дюжина парней в черных смокингах и белых перчатках. Двери словно по мановению жезла отворились, и их с Коваленко встретили так, будто они были принцами крови. Гостей повели внутрь, а их «мерседес» тотчас куда-то отогнали.

Они вошли в огромный вестибюль высотой в два этажа. Его пол и стены были выложены полированными плитами из черного камня. На противоположной стороне виднелся огненный зев исполинского камина, откуда раздавался треск горящих поленьев. А высоко вверху с дубовых стропил свисали флаги двадцати трех швейцарских кантонов. Слева и справа готические арки открывали вход в длинные коридоры. Эти входы с обеих сторон охраняли не утратившие блеск старинные рыцарские доспехи.