— Что стряслось? — спросил Сандерс.
— Они все отрицают, — тряхнула головой Фернандес.
— Отрицают?
— Ну да… Ни с чем не соглашаются. Секретарша купила вино? Так это для Сандерса. Секретарша купила презервативы? Так это для себя. Ах, секретарша говорит, что купила это все для мисс Джонсон? Ну как можно верить этой пьянчужке! Показания уборщицы? Она не могла знать, что именно она слышала, поскольку у нее было включено радио. И этот постоянный припев: «Ну, вы же знаете, Луиза, в суде это не пройдет…» И Пуленепробиваемая Бетти висит на телефоне, репетируя и объясняя всем, что делать и что говорить. — Фернандес выругалась. — Вот он, дерьмовый мужицкий пол. Прямо в глаза вам смотрит и внаглую заявляет: «Этого никогда не было, а если и было, вы все равно вовек не докажете». Мне это как шило в заднице. Мать их растак!..
— Ты бы пошла перекусила, Луиза, — посоветовал Алан, пояснив для Сандерса: — Она иногда забывает поесть.
— Ага, конечно. Конечно. Перекусить.
Они направились к автостоянке. Адвокат шла быстрым шагом, возмущенно тряся головой.
— Никак не могу понять, как они могут стоять на такой позиции. Я ведь знаю — это даже по выражению лица Мерфи можно было понять, — что она не считает необходимым продолжать заседание. Судья заслушала обе стороны и решила, что дело ясное. Я тоже. И черта с два! Блэкберн и Хеллер не подвигаются ни на дюйм. Они не хотят идти на мировую. Практически они просто предлагают нам передать дело в суд.
— Значит, передадим дело в суд, — пожав плечами, согласился Сандерс.
— Если хорошенько поразмыслить, то этого мы делать и не должны, — сказала Фернандес. — Во всяком случае, не теперь. Именно этого я и опасалась. Они получат преимущество, а мы фигу. Нам придется все начинать сначала, а они получат три года отсрочки, чтобы успеть обработать и секретаршу, и уборщицу, и любого другого нашего свидетеля. Да что там говорить! Можете мне поверить, через три года мы эту секретаршу даже не найдем.
— Но у нас останется магнитофонная запись…
— Да, она должна будет появиться в судебном заседании. И можете мне поверить, ни за что не появится. Судите сами: «ДиджиКом» светит большой скандал. Если мы сможем доказать, что они не отреагировали своевременно и должным образом на нашу информацию о Джонсон, их ожидают серьезные неприятности. Вот вам пример: в прошлом месяце в Калифорнии суд присудил выплатить истцу девятнадцать миллионов четыреста тысяч долларов. Имея в перспективе подобный скандал, «ДиджиКом», можете не сомневаться, изыщет возможность выключить секретаршу из игры. Например, отправить отпуск в Коста-Рику на всю оставшуюся жизнь.
— И что же нам тогда делать? — спросил Сандерс.
— Хорошо это или плохо, но мы свою линию уже зафиксировали и теперь будем ее придерживаться. Должны как-то вынудить их прийти с нами к какому-либо соглашению. Но, чтобы этого добиться, нужно найти какое-нибудь свидетельство в нашу пользу. У вас на примете есть что-нибудь?
— Нет, — отрицательно качнул головой Сандерс.
— Вот зараза, — выругалась Фернандес. — Что же происходит? Я-то думала, что «ДиджиКом» скандал кануне слияния вовсе не нужен, что они не захотят огласки…
— Я и сам так думал, — кивнул Сандерс.
— Тогда в этом деле есть что-то нам неизвестно. И Блэкберн, и Хеллер ведут себя так, будто им соверши но безразлично, что мы собираемся предпринимать. О, а это еще кто?
Мимо них прошел полный человек с усами, несший стопку бумаг. Он смахивал на полицейского.
— Кто это? — повторила Фернандес.
— Никогда его раньше не видел.
— Они куда-то звонили по телефону, искали кого-то. Я поэтому и спрашиваю.
Сандерс пожал плечами:
— А что мы будем делать теперь?
— Поедим, — предложил Алан.
— Правильно, пойдемте позавтракаем, — согласилась Фернандес. — И попробуем хоть ненадолго обо всем забыть…
В ту же секунду в мозгу Сандерса скользнуло: «Брось ты этот телефон». Это получилось как-то само собой, вроде команды:
Брось телефон.
Шагая рядом с ним, Фернандес вздохнула:
— Ну, кое-что у нас еще осталось. Не все кончено. У тебя есть что-нибудь, Алан?
— Еще бы, — воскликнул Алан. — Мы же только начали! Мы не добрались пока ни до бывшего мужа Джонсон, ни до ее прежнего начальства. Нам предстоит перевернуть уйму валунов, чтобы посмотреть, что из-под них поползет.
Брось телефон!
— Позвоню-ка я к себе в кабинет, — сказал Сандерс и, достав телефон, набрал номер Синди.
Начал накрапывать дождик. Они уже дошли до автостоянки, и Фернандес спросила:
— Кто поведет машину?
— Давайте я, — предложил Алан.
Они прошли к машине Алана — обыкновенному «Форду» седану. Алан отпер дверцы, и Фернандес уже было села на переднее сиденье.
— А я-то думала, что мы сегодня устроим вечеринку по поводу нашей победы, — пожаловалась она.
Вечеринка…
Сандерс посмотрел сквозь забрызганное дождевыми каплями ветровое стекло автомобиля на Фернандес, продолжая держать у уха телефонную трубку. Он был рад тому, что телефон работал безукоризненно: после того как аппарат забарахлил в понедельник вечером, Сандерс не очень-то ему доверял. Но сейчас телефон работал совершенно нормально.
…Парочка едет на вечеринку, и женщина решает позвонить по радиотелефону. Прямо из автомобиля…
Брось телефон…
— Кабинет мистера Сандерса, — послышался в трубку голос Синди.
Дозвонившись, она нарвалась на автоответчик и продиктовала на него что-то. А потом отключила телефон…
— Алло? Это кабинет мистера Сандерса! Слушаю вас!
— Синди, это я.
— А, привет, Том. — По-прежнему сдержанно…
— Звонки были?
— Были. Сейчас я сверюсь с записями. Так, звонил Артур из Куала-Лумпура, хотел узнать, дошли ли дисководы; я позвонила в группу Дона Черри, там сказали, что дисководы дошли и они над ними уже работают. Еще звонил Эдди из Остина; похоже, что он сильно обеспокоен. Да, еще один звонок от Джона Левина. Вчера он тоже звонил. Говорит, что это очень важно.
Левин всегда считал, что его дела самые важные, и вполне мог подождать, что бы у него там ни было.
— Хорошо. Спасибо, Синди.
— Вы сегодня сюда приедете? Очень многие вас спрашивали.
— Даже не знаю…
— Звонил Джон Конли из «Конли-Уайт». Хотел часа четыре встретиться с вами.
— Не знаю… Потом посмотрим. Я позвоню попозже.
— Хорошо. — Синди повесила трубку.
В трубке пискнуло.