— Уезжаю из этой квартиры, — уточнил Эмманюэль. — Пока поживу у родителей. Вам-то какая разница! А потом найду студию. И Арья, думаю, переедет ко мне.
Он сверлил взглядом Энцо, но тот и бровью не повел. Однако, едва встав из-за стола, помчался к месье Видибогу.
— Жорж!
— Она сказала «да»?
— Нет. Пока еще нет.
Для старого соседа похождения Энцо с некоторых пор стали любимым сериалом. Узнав, что Эмманюэль сматывает удочки, он издал победный клич.
— Но это еще ничего не значит, — сказал Энцо. — Он же будет давить на Арью.
— Ну, и вы давите.
— Как?
Жорж задумался. Все старые методы, вроде фотографии соперницы на видном месте или посулов покончить с собой, теперь казались ему недостойными его юного друга.
— А роман вы закончили, Энцо?
— Не совсем.
— Так заканчивайте скорее и дайте его почитать своей Арье. Только непременно нужен, как говорят в Америке, хэппи-энд. Лоренцо делает Эмме предложение, и она отвечает согласием.
Энцо сморщился:
— Какой-то сладкий сиропчик!
— Послушайте меня, юноша. Я не читаю журнал «Мари Клер», но скажу вам точно: в любви немного сладкого сиропчика не помешает.
Энцо вернулся довольный. Конец романа вырисовывался вполне ясно. Он сел за стол и не отрываясь писал целый час. Кроме него, в квартире никого не было. Вдруг зазвонил телефон.
— Добрый день, говорит мадам Барду из службы соцзащиты. Я бы хотела поговорить с Клебером.
— Он в лицее. Что вам опять от него нужно?
— Я должна сообщить ему… Его брат пропал.
Клебер не находил себе места. В Маликруа хватились Умника только утром. В его постели спала старушка, которую напрасно искали всю ночь. А сбежал, как оказалось, Умник.
— Он не мог далеко уйти, — сказал Энцо. — Он без денег. И совсем не ориентируется в городе.
Клебер слушал с округлившимися от ужаса глазами.
— Это ужасно… — шептал он. — Он же как ребенок… Трехлетний ребенок, Энцо!
— Успокойся. Найдется он. Вашего отца уже предупредили. Умника объявят в розыск. Наверняка кто-нибудь его опознает. Твой брат — человек заметный.
Мадам Барду обещала позвонить, как только что-то прояснится. Но за весь день был только один звонок — от месье Малюри. Он обещал подать в суд на Маликруа, если с его сыном стрясется беда.
Арья, Энцо и Корантен караулили у телефона вместе с Клебером. Но просто сидеть и ждать не было сил.
— Пойди пройдись, — сказал Клеберу Корантен. — Если что, мы тебе позвоним на мобильный.
Клебер побежал в лицей, чтобы рассказать обо всем Захре, и наткнулся на Беатрис:
— Наконец-то! Куда это ты помчался, как безумный кролик, на большой перемене?
При слове «кролик» у Клебера слезы навернулись на глаза.
— Что-то случилось?
— Да… С братом…
— Опять! Что же он тебе жить спокойно не дает!
Клебер увидел Захру и бросился к ней, не дослушав Беатрис:
— Захра!
Они вместе вышли со двора, и Клебер выложил ей все начистоту. Его мучила совесть — он не должен был допустить, чтобы Умник опять попал в Маликруа. И никогда себе не простит, если с ним что-то случится.
— Ты в Бога веришь?
— Когда как.
— Попроси, чтобы он вернул тебе брата.
— Не думаю, чтобы Бог вмешивался в нашу жизнь. Что я, ребенок, что ли!
— А ты все-таки попроси, чтобы вернул…
— Боже, верни мне Умника, — послушно сказал Клебер и улыбнулся сквозь слезы: — Мне, чертову дурню!
Энцо с Корантеном по-прежнему сидели у телефона.
— Странная штука жизнь, — рассуждал Корантен. — Каких-нибудь две недели назад Умник мне действовал на нервы. А теперь стал все равно что брат. Хреново будет, если его не найдут!
— Спасибо, утешил, — буркнул Энцо.
Хлопнула входная дверь. Клебер вернулся, решили они, но по коридору прошел, не заглянув в гостиную, Эмманюэль.
— Пришел забрать вещички, — сказал Корантен.
Прошло полчаса, а Эмманюэль все не выходил из комнаты, где была Арья. «Идет давёж», — подумал Энцо. Вернулся Клебер, но Энцо говорил с ним рассеянно, все время напряженно прислушиваясь, не донесутся ли из комнаты Арьи громкие голоса. Как при ссоре. «Пошел вон, пошел вон», — твердил про себя Энцо, желая прогнать Эмманюэля силой мысли. Клебер бросился на кровать и тоже про себя повторял, как заклинание: «Вернись, вернись…»
И снизошла на землю и на души человеческие ночь. Клебер умирал от тревоги. Эмманюэль вышел из комнаты, потом ушел из квартиры. Один.
Энцо вскочил с дивана и встал под дверью Арьи. Прислушался — ему показалось, что она плачет. Но он был не уверен. Он постучал и заглянул в комнату. Арья лежала на кровати, уткнувшись в подушку Подняла голову — да, лицо в слезах. И закричала на Энцо:
— Убирайся отсюда! Тебя только не хватало!
— Прости, — смутился Энцо. — Я не хотел…
Он закрыл дверь. Сердце бешено колотилось в груди. Если б не Умник, он побежал бы советоваться к мудрому соседу. Но сейчас важнее всего найти Умника.
Ну, а Умник успел обойти весь город вдоль и поперек. Он шел и шел целый день без еды и питья. Только вздремнул разок на скамейке. Он искал тот Париж, где жил Клебер. Плакал. Хотел умереть, но не знал как. Месье Крокроль, сжавшись в комочек, лежал у него в кармане.
— Уже ночь, — сказал Умник.
Он только-только заметил, что стемнело.
А ведь он как раз добрался до своего квартала, но не узнал его. Остановился перед гостиницей «Старый кардинал». На дверях висела табличка: «Комнаты внаем — понедельно». Читать Умник не умел, но пятна ржавчины на табличке что-то всколыхнули в его памяти, что-то, связанное с братом.
— Приласкать тебя, мой крольчонок? — спросил томно-прокуренный женский голос.
В другое время Умник затряс бы месье Крокролем. Теперь же только потеребил в кармане кроличьи уши. Девица, торчавшая перед дверьми, работала, старалась подцепить клиента.
— Как тебя зовут?
— Месье Мучбинген.
Девица запрокинула голову и расхохоталась.
— А покороче можно?
— Муч, — подумав, ответил Умник.
Из гостиницы вышла еще одна девушка и, заметив Умника, сказала:
— А, у тебя гость! Привет, милок.
— Не милок, а Муч.
Девушки переглянулись. Парень-то вроде чокнутый. Но, может, у него есть деньжата? Вторая девица обняла Умника за шею: