— Э-э, я думаю… нет, не может быть… — Мак смущенно засопел.
— Продолжай, продолжай, — подбодрила она.
— Оргазм, — сказал Мак.
Она вскочила и, схватив со стола листок, испуганно уставилась на первое слово. Прочитав, она с облегчением снова опустилась на стул.
— Не совсем верно. Попробуй еще раз.
— Э-э, я боюсь, что все равно оргазм, — повторил Мак, уныло глядя на нее.
— Сколько букв в этом слове? — спросила она сдавленно. Бессмысленно было уподобляться Вивьен и изображать, что она шокирована. Тем более что шокирована она не была, просто ей не хотелось слышать слово «оргазм», пока Роб находился рядом. Из-за этого ее лицо становилось малиновым.
— Ну, восемь.
— О’кей. А сколько букв в слове «оргазм»?
— Я не знаю точно. Может, я лучше попробую его написать?
— Что ж, хорошая мысль. Попробуй.
Она кивнула Робу, чтобы показать ему, что это удачная тактика, и обнаружила, что он смотрит на нее, словно кролик, попавший на дороге в свет фар. Неужели слово «оргазм» его тоже смущает? Ну а чего же он ожидал от этих занятий? Она могла примерно представить себе его ощущения, так как сама прошла через это, но в конце концов он же знал, что ученики здесь — взрослые люди. Трудно представить такого повидавшего жизнь мужчину, как Мак, с умильной улыбкой читающим детские стишки.
— Я написал, — сказал Мак и сунул ей под нос свой разлинованный листок.
— Здесь же только одна буква, — сказала она, посмотрев на него. — «Р»?
— Ну да. Аааааахххххх! — Он воспроизвел такую пылкую имитацию страстного стона, что вся группа удивленно уставилась на них.
Джулия зажмурилась. Теперь Мак, кажется, действительно спятил.
Из-за спины Роба возникла Вивьен с недоуменной улыбкой:
— Все в порядке?
— Как пишется слово «оргазм»? — спросил у нее Мак.
— Это слово организм! — воскликнула Джулия, видя, что Вивьен готова упасть в обморок. — О-Р-Г-А-Н-И-З-М. Так?
Бледная Вивьен вышла и бесшумно удалилась по коридору.
— Послушай, может быть, лучше заняться чем-нибудь еще?
— Почему? — Темно-синие глаза Мака невинно уставились на нее. — Я же почти угадал, разве нет?
— Ну хорошо, — согласилась она. — Выбери еще какое-нибудь слово.
Снова усевшись, она стала ждать, боясь взглянуть на Роба. Она видела краем глаза, что он потянулся, скрестил ноги и, вновь расслабленно устроившись на сиденье, нервно кашлянул. «Я неплохо поработала, — подумала Джулия. — К концу занятия можно быть уверенной, что ни ноги Роба, ни Мака здесь больше не будет».
— Трах, — сказал Мак.
— Вряд ли. — Джулия безуспешно старалась держать себя в руках, заглядывая в листок ему через плечо. — Нет, посмотри, ты пропустил букву.
— Ах, да. Страх.
— Да. — Напряжение, не отпуская, сжимало ей горло. — Давай дальше.
— Эрекция, — сказал Мак.
— Все, достаточно. Дай мне листок.
Она отобрала его у Мака и, взглянув, обнаружила, что там действительно есть слово «эрекция».
— Какой идиот это написал? — Она смяла листок и засунула его в сумку. — Давай пока забудем о сложных словах.
— Какая жалость! У меня только начало получаться.
Она подозрительно взглянула на Мака. Его лицо казалось абсолютно безмятежным, однако в глазах мелькало что-то плутоватое. Каким-то образом он разобрался в этом упражнении и решил позабавиться.
— Чего мы добиваемся, Роб, — пояснила она, не глядя на него, — это дать возможность ученикам на каждом занятии и читать, и писать. — И обратилась к Маку: — Ну, ты хочешь что-нибудь сейчас написать?
— Что, например? — Он продолжал держаться развязно, но она заметила встревоженность в его расширенных зрачках. Она смягчилась. Мак был высоким, широкоплечим мужчиной, лет тридцати пяти или около того, и она старалась не забывать, что они беседуют не в непринужденной обстановке за кружечкой пива. Вероятно, он чувствовал себя здесь очень уязвленно, и было понятно, что присутствие прекрасно образованного Роба не помогает делу.
— Знаешь, давай-ка мы оставим тебя ненадолго и посмотрим, что у тебя получится. Ты можешь, например, написать о себе, или о своей работе, или попытаться написать письмо другу. На твое усмотрение. Не пиши слишком много, перед уходом я проверю, что у тебя получилось.
Он склонил голову, давая понять, что согласен, но было очевидно, что ни малейшей радости задание ему не доставляет.
Джулия встала и жестом пригласила Роба следовать за ней. Она уверенной походкой проследовала по коридору и, увидев, что Вивьен уже нет в кухне, вошла туда. Собрав всю волю в кулак, она повернулась к Робу и попыталась обратиться к нему, будто он был заурядным существом. Стоять прямо перед ним было непросто: в нем было, должно быть, около шести футов и двух или трех дюймов [3] , и, хотя она вся вытянулась, он все равно смотрел поверх ее макушки.
— Мак занимается всего вторую неделю, и мы пока только привыкаем друг к другу, — официальным тоном пояснила она. — Он очень нервничает, но старается это скрыть. Иногда тебе придется вспоминать о том, что для преподавателя умение слушать так же важно, как и умение говорить.
— Ладно. — Роб облокотился на кухонный шкафчик, изучая Джулию с ног до головы. Она попыталась убедить себя в том, что в этот момент смогла бы соперничать краской с помидорами, и продолжала смотреть на него с высоко задранной головой.
Божественная бровь Роба изогнулась, пока он изучал находящийся перед ним объект. — Я не мог видеть тебя где-нибудь раньше?
Она озадачилась. Это был странный вопрос. Как он мог видеть ее, если она не видела его?
— Я… нет, наверняка нет.
— А я думаю, что видел. В баре Союза. Или в «Руках Короля»? Ты бываешь там?
— Да, могла быть, — согласилась она.
— Ага. — Его лицо просветлело. — Значит, ты тоже учишься, да?
— Уже нет. Должно быть, это была вечеринка в честь окончания нашего курса. Я закончила в прошлом году. Да, и упреждая твой вопрос, скажу сразу: я немножко старовата для прошлогодней выпускницы.
— Я не собирался этого спрашивать.
— Да ну?! Значит, подумал.
Его язык на секунду уперся в щеку, словно он не знал, что сказать. Ей захотелось незаметно дать себе подзатыльник. Почему она ему нагрубила? Все потому, что он слишком нравится ей, и совершенно очевидно, что он слишком юн и слишком прекрасен, чтобы взглянуть на нее больше одного раза. Тем более что, несмотря на вымытую голову сегодня утром, ветер и дождь по пути в центр придали ее прическе форму совершенного параллелограмма.