Мэгги кивнула на дверной проем.
— Ответ где-то поблизости. Может, мочика что-то нашли, а инки у них это отобрали. Наш покойный монах здорово струхнул.
— Жаль, что здесь нет дяди, — пробормотал Сэм. — Нам бы пригодился его опыт.
Над их головами со скрежетом старых костей сместилось еще несколько глыб.
— Зато он вряд ли захотел бы сейчас здесь очутиться, — возразил Норман, осматривая потолок.
Мэгги вдруг встала и подняла с полу фонарик.
— Я хочу еще раз оглядеть комнату.
Сэм заметил, как она вздрогнула, прежде чем сделать шаг. Юноша догадывался, что ее любопытство по большей части основывается на желании двигаться, чем-то заниматься. Он тоже поднялся.
— Я пойду с тобой.
Вслед за ними встал Ральф.
— Мы с Норманом проверим следящий уровень наверх.
У Нормана округлились глаза.
— Со мной?
Ральф смерил фотографа свирепым взглядом.
— Мужчина ты, в конце концов, или тряпка?
Норман нахмурился и вскочил.
— Ну ладно, хватит.
Он вытащил второй фонарик, найденный Деналом в брошенном Гилом и его напарниками мешке с инструментами.
— Не задерживайтесь, — предупредил ребят Сэм. — Наверху опасно, и нам надо беречь батарейки.
— Можешь на меня положиться, — пообещал Норман. — Я ни на секунду не задержусь, когда с одной стороны будет Ральф, а с другой — падающие гранитные глыбы.
Денал тоже не остался на месте, а направился к Сэму и Мэгги, делая свой собственный выбор.
Норман и Ральф ушли, махнув на прощание рукой.
— Пойдемте, — сказала Мэгги и нырнула в дверной проем.
Сэм и Денал последовали за нею. Сэм заметил, как, прежде чем переступить порог, Денал быстро коснулся лба и, шепча молитву, перекрестился.
Все трое молча вернулись к краю устланного пластинами пола. Золото и серебро ярко отражали свет фонарика. На фоне черного гранита статуя вождя инков сияла, словно желтая звезда. Сдвинув шляпу, Сэм внимательно рассматривал пиктограмму, водя лучом фонарика от золотого прямоугольника, который представлял физический мир, кай пача, к отдаленному квадрату, олицетворявшему верхний мир, ханан пача. Эти две области соединяла петлявшая дорожка из золотых половиц.
— Ну? — спросил Сэм. — Что дальше?
Он намеренно отводил свет от двух лежащих на полу тел.
Мэгги металась перед мозаикой из драгоценных пластин, словно тигрица в клетке.
— Должен же быть какой-то путь, — пробормотала девушка. — Отыскать его — и все, что там есть, откроется.
— Эдемский змей? — спросил Сэм.
Мэгги обернулась к нему, и ее глаза вспыхнули в отраженном сиянии.
— Неужели тебе не интересно, что он имел в виду?
— Если честно, сейчас я бы предпочел выбраться отсюда.
— Ну а пока, — Мэгги резко развернулась к пиктограмме из плит, — я собираюсь продолжить работу.
Не говоря больше ни слова, девушка шагнула на одну из золотых пластин, составлявших ближайший прямоугольник.
— Нет, мисс Мэгги! — крикнул Денал.
Сэм попытался поймать ее, но Мэгги успела переступить дальше, на соседнюю золотую плиту.
— Что ты делаешь?!
Мэгги обернулась — не к нему, а к мальчику.
— Какой путь самый надежный, Денал?
Сэм взглянул в его сторону. Юный кечуа стоял у кромки драгоценного пола с расширенными от ужаса глазами и дрожал.
— Мэгги, что ты такое говоришь? — воскликнул Сэм. — Он ничего не знает.
— Знает, — возразила девушка. — Предупредил же он меня, когда я наступила на плитку в первый раз. — Она внимательно посмотрела на мальчика. — Я по твоему лицу догадалась, что ты знаешь, Денал.
Тот отпрянул назад.
Мэгги продолжала:
— Я отгадала часть загадки. Я стою на части пиктограммы, которая представляет наш мир. — Она показала рукой на прямоугольник из золота в дальнем углу комнаты. — И я должна добраться до ханан пача, верхнего мира. Разве не так? Но как благополучно пройти через пол? Золотая дорожка слишком очевидна.
Денал лишь изо всех сил затряс головой.
Сэм опустил фонарик.
— Мэгги, Денал не может знать...
Лицо девушки посуровело. Она придвинулась к одной из золотых плит, которые, словно лестница, вели к дальнему прямоугольнику.
— Нет! — выкрикнул вдруг Денал. В его глазах стояли слезы. — Я скажу...
Сэм изумленно уставился на подростка.
Тот как будто обмяк под его взглядом.
— Старые предания моего народа рассказывают об одном плохом месте вроде этого. Очень старые рассказы. В них говорится, что жизнь находится в равновесии между ханан и кай. Чтобы пройти между ними, нужно сохранять равновесие между солнцем и луной.
— Солнцем и луной? — переспросила Мэгги и повернулась к полу. — Ну конечно!
Она шагнула на соседнюю серебряную пластину.
— Мэгги! Не надо!
Не обращая внимания на Сэма, девушка двинулась к золотому квадрату.
— Чтобы придерживаться золотой лестницы из плит, надо перемежать каждый шаг серебряной. Балансировать между серебром и золотом, между луной и солнцем.
Сэм возразил:
— Ты гадаешь.
— Я уверена. — Мэгги продолжала идти по комнате, наступая с серебра на золото и снова на серебро. — Инки считали золото потом солнца, а серебро — слезами луны. Солнце и луна, золото и серебро...
Сэм стоял у края пластин, не решаясь даже дышать.
Денал прошептал что-то на родном языке, в его голосе отчетливо чувствовался страх.
— Она идет... ей не вернуться назад.
Мальчик потянул Сэма за руку.
— Мисс Мэгги должна остановиться! В преданиях сказано: кто отправляется в ханан пача, уже не вернется. Она должна остановиться!
Наконец Сэм осознал слова мальчика и дернулся как от ожога.
— Мэгги!
Услышав в голосе друга откровенный страх, Мэгги обернулась.
— Денал говорит, что если ты пересечешь комнату, то уже не сможешь вернуться!
Девушка бросила взгляд на дальнюю стену, а затем снова на Сэма. Она по-прежнему оставалась на том же квадрате, но ее голос дрогнул.
— Что за ерунда? С какой стати по комнате можно идти только в одну сторону?
— Не знаю. Однако сейчас не время для экспериментов.
Мэгги вздохнула.