Девушка вместе со своими спутниками дрожа покинула комнату. Стоя в коридоре, они смотрели, как зачарованные, и ждали чуда. Однако ничего не происходило. Тело Сэма просто лежало на алтаре. Из раны на груди медленно капала кровь.
— Может, мы слишком долго ждали, — нарушила молчание Мэгги.
— Нет, — возразил Норман. — Не думаю. Камапак принес сюда отрезанную голову Пачакутека через полдня, а храм все равно вырастил ему новое тело.
— Вроде того, — буркнула Мэгги и повернулась к Норману. — А что сделал Камапак, когда принес сюда голову? Может, в этом самое главное?
Норман мрачно ответил:
— Он сказал только, что молился Инти, и бог ответил.
Мэгги опустила голову. Стоявший рядом с нею Генри внезапно замер.
— Ну конечно!
Она обернулась к нему.
— Именно молитва! Концентрированная человеческая мысль! — Генри уставился на ребят, как будто все уже им объяснил. — Это... это золото, кровь дьявола, или как там ее... откликается на человеческую мысль. Оно плавится и меняет форму по чьей-либо воле.
Теперь настала очередь Мэгги ошеломленно поднимать брови, но она помнила о превращениях кинжала Сэма, который изменялся так, как им требовалось. Девушка вспомнила, как кинжал преобразился в ее собственных руках, когда она отчаянно искала ключ к золотой статуе в некрополе.
— Молитва?
Генри кивнул.
— Нам нужно лишь сконцентрироваться. Попросить исцелить Сэма!
Норман упал на колени и сложил ладони вместе.
— Я не гордый, могу и попросить.
Генри и Мэгги последовали его примеру. Девушка закрыла глаза, однако ее мысли скакали. Она вспомнила о бледных существах в соседней пещере. Что, если с Сэмом случится нечто подобное? Мэгги стиснула кулаки. Она этого не допустит. Если молитвы действуют, то пусть все молятся об исцелении. Мэгги же решила сосредоточиться и удержать храм от дальнейших «усовершенствований» своего друга.
Склонив голову, она умоляла вылечить Сэму раны — и только. От напряжения у нее даже побелели костяшки пальцев. «Чтоб никакой самодеятельности! Ты слышишь?»
Неожиданно Денал вскрикнул у нее за плечом:
— Смотрите!
Мэгги распахнула глаза.
Сэм по-прежнему неподвижно лежал на алтаре, но шар из спутанных нитей над ним начал разворачиваться. Тысячи золотых прядей, извиваясь, протянулись в воздух. Их кончики разделились на еще более тонкие составляющие, которые продолжали расщепляться. Вскоре нити стали так тонки, что казалось, комнату наполнил золотистый туман. Затем, словно тяжелая дымка, золотое облако опустилось на Сэма. В считанные секунды его тело с головы до ног покрылось металлом, превращая юношу в золотое изваяние. Тем не менее золото не находилось в состоянии покоя. Как некая блестящая пуповина, толстый двойной жгут соединил золотую скульптуру Сэма с образованием над алтарем. Жгут извивался и пульсировал, будто живой организм.
От этого зрелища Мэгги едва не стало дурно.
— Как вы думаете, подействует? — спросил Генри.
Ему никто не ответил.
— Лучше спросите, сколько на это уйдет времени, — заметил Норман. — Вряд ли те штурмовики внизу дадут нам околачиваться здесь целый день.
Генри кивнул.
— Надо подумать об обороне. Тут есть другой выход?
Профессор посмотрел в противоположный конец туннеля.
— Я бы не назвала это выходом, — промолвила Мэгги.
Генри развернулся и потер усталые глаза.
— Тогда нам нужно оружие, — пробормотал он. — В вертолете я заметил запасной ящик с гранатами, но...
Он сердито покачал головой.
— Гранаты — это просто замечательно, док. И чем больше, тем лучше, — произнес Норман.
— Нет, — решительно отрезал Генри. — Спускаться за ними слишком опасно.
— И не спускаться — тоже, — возразил Норман. — Если я поспешу и буду как мышка...
Денал вскочил на ноги:
— Я тоже пойду. Помогу нести. Ящик ведь тяжелый.
Норман кивнул.
— Вдвоем еще лучше.
Вместе с мальчиком он двинулся к выходу.
— Будьте осторожны, — попросила Мэгги.
— Непременно! — отозвался Норман. — «Нэшнл джиографик» не выплачивает надбавку за ведение военных действий.
Они с Деналом поспешили по коридору. Генри снова принялся наблюдать за храмом.
— Наверное, эта конструкция использует в качестве источника энергии геотермальное тепло. Удивительно...
— Скорее страшно. Теперь я понимаю, почему отец де Альмагро назвал эту штуку Эдемским змеем. Выглядит соблазнительно, но за ее очарованием лежит что-то отвратительное.
— Эдемский змей? — Генри нахмурил лоб. — Откуда вы взяли это выражение?
— Долгая история.
Профессор кивнул на храм.
— Время у нас есть.
Мэгги попыталась кратко рассказать об их путешествии, но некоторые отрезки повествования, например связанные со смертью Ральфа, причиняли ей боль. Лицо Генри постепенно мрачнело. Под конец Мэгги заговорила о существах, обитающих в соседней долине, и поделилась собственными предположениями, а затем заключила:
— Я не доверяю храму. Он не только исцеляет, но и калечит.
Генри устремил взгляд к концу коридора, откуда пробивался солнечный свет.
— Значит, монах прав. Он пытался предупредить нас о том, что там скрывается.
В свою очередь Генри поведал Мэгги о времени, проведенном в аббатстве Санто-Доминго. Когда он упомянул о Джоан Энгель, его голос сорвался. Еще одна смерть в растянувшейся на века борьбе за обладание необыкновенным золотом... Мэгги почувствовала за словами профессора невысказанную боль, но не стала ни о чем расспрашивать.
Закончив рассказ, он повернулся к храму.
— Выходит, инки построили здесь то, о чем мечтает аббат. Конструкция достаточно крупная, чтобы достигнуть некой потусторонней силы.
— Но Божья ли это работа? — спросила Мэгги, кивая на Сэма. — Или дьявольская? — Она бросила взгляд на соседнюю кальдеру. — Какова конечная цель? Зачем нужны те существа?
Генри покачал головой.
— Эксперимент? Может, для нашей эволюции? А может для разрушения? — Он пожал плечами. — Кто знает, какой разум руководит действиями храма. Вряд ли мы когда-нибудь получим ответ.
Их внимание привлекли приглушенные голоса и стук каблуков по камню. Сомнительно, чтобы Норман и Денал вернулись так скоро. Внезапно вспыхнувшие у входа в туннель фонарики ослепили Генри и Мэгги. Им прокричали:
— Не двигаться!
Они застыли. Что им еще оставалось делать? Бежать было некуда. Хотя, по правде, обоим не хотелось бросать Сэма. Мэгги и Генри ждали приближения своих мучителей.