«Да, подумаешь, одним опером меньше, одним больше — незаменимых все равно нет. Сколько еще нахлынет таких дурачков-романтиков, мечтающих попасть в органы госбезопасности, — пруд пруди! Никогда не иссякнет источник, подпитывающий наши штаты. Уж кто-кто, а мы без работы не останемся никогда!»
И они всегда правы, должен вам доложить. После инцидента в аэропорту генерал Карпов был отправлен на пенсию, а его место занял полковник Казаченко. Уж он-то бы постарался, чтобы вас передали в руки английского правосудия, которое судило бы вас по всей строгости закона о предумышленном убийстве подданного Ее Величества королевы Великобритании. И уж поверьте, минимальным сроком для вас было бы заключение в одиночной камере лет, этак, на двадцать пять! Это — в лучшем случае. В худшем — смерть через повешение. Устраивает вас такая перспектива? Думаю, что не устраивает. А что касается генерала Карпова, то, как я вам уже сказал, он — пенсионер, и к его мнению никто из продолжающих работать коллег не рискнул бы прислушаться. И не потому, что они к вам плохо относятся, отнюдь! Просто никуда не годится вся система защиты наших оперработников, совершивших правонарушение в отношении иностранцев. Даже если оно вызвано праведным мотивом.
Словом так, Ганнибал, — подвел итог своим рассуждениям Аристотель, — вам в Россию хода нет — там вас сразу передадут в руки английского правосудия, и хорошо еще, если оно найдет смягчающие обстоятельства и упечет вас, как я уже сказал, на двадцать пять лет в тюрьму, а может ведь и смертный вердикт вынести. Но даже если бы вас судил российский Военный трибунал, а обвинителем выступал представитель английской Фемиды, я все равно ничего хорошего в этом не вижу. Со сталинских времен советский да и российский суд тоже являет собой уникальный феномен, подобного правосудия человечество еще не знало. Это — правосудие без оправдания. И не похоже, чтобы в ближайшем будущем что-то изменилось к лучшему… Ладно, не будем развивать сюжет. Сидите во Франции под именем Мустафы и никуда не дергайтесь!
— Простите, господин Аристотель, но я ведь не собираюсь въезжать в Россию под своими истинными анкетными данными. Хотя советский паспорт и служебное удостоверение капитана госбезопасности у меня сохранились…
— Они уже просрочены, поэтому недействительны, — усмехнулся грек.
— Но зато у меня вполне надежные документы на имя алжирца Мустафы Фатх ибн Ибрагима. Я въеду в Россию под этим именем. Кроме того, я свободно владею французским. Агамемнон заблуждается, считая, что я выучил французский, общаясь с моими поклонницами, посещающими «Акрополь». Нет же! В бывшем СССР я окончил спецшколу, где большинство предметов преподавалось именно на французском.
— Простите, Мустафа Фатх ибн Ибрагим, вы совсем забываете о том, что ваши увеличенные фото, с бородой, усами и без них, а также описания вашей фигуры, роста, походки, мимики и жестов, наконец, цвета кожи имеются на всех пунктах пограничного контроля! А вы знаете, что у вас весьма колоритная внешность. И даже если вы будете иметь документы на имя папы римского, вас это не спасет. Ну не станете же вы уподобляться Майклу Джексону и превращать себя в урода?! Кстати, вам пришлось бы не только менять лицо и его цвет, но еще и ноги подпиливать.
«КОНСТАНТИНОВ» заметил, как помрачнел Ганнибал.
— Простите, господин Аристотель, но, судя по всему, вам не приходилось долго проживать за границей. Вам просто неведомо чувство ностальгии. Это страшное чувство, доводящее до самоубийства!
Грек, чтобы не развивать тему, затронутую метисом, тоном, не терпящим возражений, произнес:
— Ганнибал, оставьте вы все эти «господин», «мсье» для других… Я для вас приятель, друг, в конце концов, наставник, но никак не господин. Да и вообще! Мы делаем общее дело, так что и обращаться друг к другу должны, как соратник к соратнику. Впредь перейдем на «ты», согласен?
— Согласен, Аристотель! Но что ты мне посоветуешь делать дальше?
— Что делать? Обосноваться здесь навсегда, тем более что все документы у тебя в порядке, завести семью, рожать и воспитывать детей!
«КОНСТАНТИНОВ» выжидательно посмотрел на собеседника.
— А как же мама? — вырвалось у Ганнибала. — Она не сможет пережить такого долгого расставания со мной…
— Как я тебя понимаю, Ганнибал! Не беспокойся, надеюсь, что вскоре откроются новые возможности, чтобы пригласить твою маму в Париж. Сначала она приедет по гостевой визе, затем ее продлят, и так до бесконечности, понял? Всего я тебе раскрывать не имею права, но думаю, что не позже, чем месяца через три-четыре, ты будешь встречать свою матушку в парижском аэропорту. Слово офицера! Но в этом можешь помочь мне только ты!
— Я? Но каким образом?! — удивлению Ганнибала не было предела.
— Очень просто, Ганнибал, — ты сотрудник охранного бюро «Легионер». Ты должен будешь осуществлять физическую охрану моей жены — утром, при входе в здание посольства Турции, а затем, после вызова, при выходе. Разумеется, я компенсирую все твои затраты.
— Аристотель, прости за вопрос. Ты действительно капитан первого ранга и разведчик, как ты об этом сказал Агамемнону?
Аристотель предвидел такой вопрос и, улыбнувшись, сунул руку во внутренний карман пиджака. Готовясь остаться в Турции, он перед отъездом захватил с собой бессрочное удостоверение начальника отдела разведки Главного штаба ВМФ России, выданное ему еще генералом Карповым.
— Ну, убедился, что мы с тобой «хлебали из одной тарелки»? Я недаром употребил прошедшее время — ты ведь уже «отхлебался», не так ли?
— Странно! — произнес Аношин, пропустив мимо ушей ироничную реплику Аристотеля.
— А что здесь странного? Что при выезде за границу мне разрешили взять свое служебное удостоверение, ты это имел в виду?
— Ну да…
— А ты разве не знаешь, Ганнибал, что в нашей работе порой приходится менять традиционную тактику «на марше»? Мне в Париже предстоит провести вербовку одного бывшего гражданина ГДР, который был лояльно настроен к социалистическому строю вообще, и к нам в частности. Раньше этого не успели сделать по чисто техническим причинам — ну не мне же тебе объяснять, как долго раскручиваются бюрократические маховики в нашей системе, — с упоением продолжал фантазировать «КОНСТАНТИНОВ». — Кинулись, да поздно — СССР приказал долго жить, а немец из Лейпцига исчез! Долго его искали, наконец, установили, что живет он в Париже, работает в одной авиастроительной фирме, имеет допуск к секретным документам. Приняли решение вернуться к идее и привлечь его к негласному сотрудничеству с нами. А чтобы у немца не возникло сомнений, что вербовка — не провокация западных спецслужб, пришлось взять с собой удостоверение. Так что, молодой человек, буду вербовать немца под «своим флагом»! — подытожил Аристотель и улыбнулся при мысли, что так ловко удалось повесить лапшу на уши сидящему напротив губошлепу.
Судя по заинтересованному взгляду Ганнибала и по тому, с какой жадностью он ловил каждое слово, Аристотель понял, что весь его импровизированный монолог был принят собеседником за чистую монету. А чтобы лишить его возможности развивать затронутую тему, грек поспешил задать вопрос.