– Хочешь прочитать мне лекцию?
– Нет времени, – отрезал Флегетон. – Сеть лежала, но сегодня оказавшийся в окружении отряд ухитрился подать сигнал бедствия… Так?
– Так.
– И Агроном помчался на выручку… – Карлос выдержал паузу и испытующе посмотрел на Степана: – Никаких мыслей в голову не приходит?
– Ловушка?
– Я бы поставил на отвлечение внимания: Агроном взял с собой крепкий отряд, труппе он не по зубам. А вот город…
– Ни за что не поверю, что они захотят взять город, – махнул рукой Захаров. – Остополь – крепость.
– Гарнизон, которой увяз в долине Дорохова, – напомнил Флегетон. – Сеть лежит не просто так: существуют устройства для подавления связи. Они действуют на небольших площадях, но если поставить пару дополнительных ретрансляторов, Заовражье можно заблокировать полностью. А ретранслятор – это пикап с телескопической антенной. Всего-навсего пикап.
– Циркачи не настолько умны, чтобы использовать подобные средства.
– Зато они достаточно жестоки, чтобы вырезать всех жителей Остополя.
Оспорить это заявление Степан не мог при всем желании.
Он по-прежнему сидел, положив руки на стол, по-прежнему не брал отданный Карлосом пистолет и по-прежнему не знал, что делать. Слова Флегетона казались и фантастическими, и правдивыми одновременно. А сам он – то ли падальщик, то ли апостол, – не походил ни на врага, ни на друга. Но кем-то он был: или врагом, или другом, оставалось выбрать – кем? – и поставить на этот выбор жизни всех обитателей Остополя.
– Почему ты сказал, что Кролик меня обманет? – хрипло спросил Степан. – Я понимаю, что ты его не любишь и не веришь, но ваша неприязнь не должна мешать оценке происходящего.
– У Кролика небольшой караван, но он всё равно не должен был открывать ярмарку в таком невзрачном поселке, как Пешкино, – объяснил Карлос. – Он должен был сразу ехать в Остополь.
– Он жадный, – напомнил Захаров.
– Или же он просто не хотел открывать ярмарку в твоем городе, Кочерга, – привёл свой аргумент Флегетон. – Не хотел распаковывать товар, поскольку знал, что будет нападение. Но жадность не позволила ему пройти Заовражье совсем без торговли, и он расположился в Пешкино.
– Это твои подозрения.
– Их несложно проверить.
– А перед этим нужно отдать тебе ЗСК, – улыбнулся Степан. И, помедлив, взял со стола пистолет.
Разговор подходил к концу.
– Нужно, – спокойно ответил Флегетон, глядя Захарову в глаза. – Я думаю, Кочерга, что Остополю грозит серьёзная беда. И у тебя есть два варианта: или поверить и отдать ЗСК, или пристрелить меня прямо сейчас…
– Засуетились, ублюдки, забегали.
В дотах, что торчат по всему периметру Остополя, оживление: одни укрепляют мешками с песком или сваливают булыжники, в других, которые были законсервированы, открывают амбразуры и устанавливают пулемёты; заметно движение в бетонированных окопах; позади домов разворачиваются орудия и миномёты – Остополь готовился к обороне.
– Плохо, – протянул Штыпя. – Местные что-то почуяли.
– Обычное дело: на территории война, вот они и встрепенулись, – проворчал Хаяк. – Сейчас в дотах подметут, чехлы со стволов снимут и разбегутся по своим делам.
– Уверен?
– Пока они не видят противника, они в него не верят.
Хаяк – плотный, длиннорукий и коротконогий, в родословной которого главную позицию занимал протокол «Орангутан», – чувствовал себя в компании ремов заправским стратегом. Естественно, Кролик и его люди крепко понюхали пороху Зандра, но вынужденно – отбиваясь от нападений, а для Хаяка война была профессией, он умел и нападать, и защищаться, знал, кто чего стоит в Зандре, и оценивал происходящее гораздо лучше собеседников.
– Агроном взял с собой костяк ополчения, а те, кто сейчас болтается в окопах, – привлечённое быдло. – Протокол «Орангутан» сделал нижнюю челюсть Хаяка чудовищно большой, губы толстыми, подвижными, и улыбался циркач в буквальном смысле «от уха до уха».
– Когда я виделся с Кочергой, он не был настолько встревожен, – обронил Кролик. – Он предполагал, что Остополь может оказаться под ударом, но не особенно верил в это.
– Может, атакуем? – несмело предложил Штыпя. – Пока они не устроили полноценную оборону.
– Одним не потянуть.
– Мун вот-вот подойдёт.
– Не подойдёт, пока есть вероятность, что наш план сработает.
– Теперь он кажется мне слишком сложным, – протянул Кролик.
– Он получился у древних греков, – проявил неожиданные знания Хаяк. – И через две тысячи лет ты называешь его сложным? Куда катится мир?..
– Мир уже прикатился чёрт знает куда, – резанул Цунюк. – Но я не против: давай ждать.
И демонстративно отошел к лобовому окну мостика.
И беззвучно выругался, мысленно пожелав Уродам провалиться к чёртовой матери со всеми их троянскими конями и прочими затеями… Которые теперь казались Кролику чрезмерно опасными. Впрочем… Идея принять участие в нападении на Остополь с самого начала не вызывала у Цунюка восторга, вот только отказаться он не мог.
Его поймали.
Неделю назад Циркачи блокировали бронекараван Банкира на узком перегоне в Субу, но сразу бить не стали, вызвали на переговоры и предложили помочь в захвате Заовражья – сыграть в столице роль троянского коня. Дело злое, опасное, но поскольку на кону стояла его шкура, Цунюк нехотя согласился, не забыв взять с Муна обещание, что ремам будет разрешено поучаствовать в грабеже Остополя.
План же заключался в том, чтобы подвести огромные мегатраки вплотную к линии обороны, после чего нанести удар одновременно двумя отрядами: изнутри атакуют до сих пор «гуляющие» в «Моне Лизе» охранники, командовать которыми остался Арти, а из мегов врежет сотня Уродов во главе с Хаяком. Плюс огневая мощь мегатраков, броневиков и бронеавтомобилей. Плюс эффект неожиданности. Плюс отсутствие в Остополе основного ядра ополчения…
По замыслу Евне Муна, все эти факторы должны были обеспечить быстрый и с минимальными потерями захват столицы Заовражья. Оставалось дождаться приглашения…
– Приближается машина с Кочергой, – доложил радист. – Они просят баши выйти на переговоры.
– Вот и отлично, – рассмеялся Хаяк. – Мун не зря говорит, что страх – самое сильное оружие воина. Местные испугались и теперь сами пустят нас в город. – Урод выдержал паузу и закончил: – И умрут…
– Ты ведь понимаешь, что, если Флегетон прав, тебя могут убить? – негромко спросил сидящий за рулем бронеавтомобиля Макар.
– Понимаю, – кивнул Кочерга.
– Сразу они огонь не откроют, – проворчал Карлос, нисколько не обидевшийся на то, что его не назвали апостолом. Карлос понимал, что заовражцы ещё долго будут видеть в нём того, кого уже нет. – Сейчас им нужен от тебя пропуск в Остополь, возможность беспрепятственно пройти за оборонительный рубеж, и поэтому они будут улыбаться и вешать тебе лапшу на уши до последнего.