– Многие приходят за золотом, – перевел Джембе скептический ответ старейшины.
– Но только не мы! – с жаром возразил Роланд. – Мы пришли за знаниями. Мы пришли, чтобы найти город древних наставников, место, где они учили других людей.
Достав из внутреннего кармана дневник отца Кирхера, он показал индейцам золотой рисунок на обложке. Увидев лабиринт, старик снова прищурился, словно узнав этот узор.
«Очень любопытно…» – отметил про себя Новак.
– Мы слышали рассказы о пещерах, в которых хранится много вот таких книг, – продолжил он, вспоминая слова Петронио Харамилло о погребенной под землей библиотеке. – Вы можете проводить нас туда?
Старый индеец заговорил, печально покачав головой. Джембе, переводя его слова, также был подавлен:
– Чакикуи говорит, что он проводил одного человека в эти пещеры. Давным-давно. Он говорит, это была ошибка.
Роланд оглянулся на Грея.
«А что, если это тот самый индеец, который в конце сороковых показал эти пещеры Харамилло?»
– Ходить туда запрещено, – сказал Джембе, продолжая переводить слова старика. – Даже для того, чтобы почтить память отца Креспи. – При упоминании имени священника подросток осенил себя крестным знамением. – Да упокоится он с миром!
Вздохнув, Новак отер пот со лба, тщетно стараясь придумать какой-нибудь способ уговорить старейшину помочь им. От него не укрылось то, что взгляд Чакикуи то и дело возвращается к зажатой у него в руке книге.
В надежде на то, что это окажется ключом к завоеванию доверия старика, Роланд поднял дневник:
– Эту книгу написал другой преподобный отец. Сотни лет назад. Подобно отцу Креспи, он искал этот город древних учителей. – Пролистав книгу, священник раскрыл ее на карте Южной Америки с обозначенным на ней лабиринтом. – Он сказал нам, чтобы мы нашли это место.
Подойдя ближе, Чакикуи протянул руку. Роланд передал ему дневник. Старейшина перелистал книгу и остановился на той странице, где отец Кирхер перерисовал наскальные рисунки в виде шестиконечных звезд, обнаруженные над могилами Адама и Евы.
Увидев эту картинку, старый индеец что-то шепотом сказал Джембе.
Подросток с надеждой повернулся к Роланду:
– Дядя Чакикуи спрашивает, кто такой этот второй священник? Он говорит, что есть еще одно имя, имя другого священника из далекого прошлого, которое откроет дорогу в пещеры.
Новак ощутил прилив облегчения.
– Его звали отец Атанасий Кирхер, – уверенно произнес он, указывая на дневник. – Это его слова, его рисунки.
Захлопнув дневник, Чакикуи вернул его Роланду. Прежде чем развернуться и уйти, он вынес окончательный приговор, переведенный подростком:
– Нет, это не он.
После этого оба индейца снова направились в лес.
Отец Новак застыл в растерянности, не зная, чем еще убедить хранителя древней тайны.
Отстранив его, Грей протянул было руку, чтобы тронуть старейшину за плечо, но в последний момент отдернул руку, испугавшись, что физический контакт будет воспринят как угроза.
– Подождите! – выпалил он. – Этот другой священник… его звали Николас Стено?
Роланд застыл, осознав свою ошибку.
«Ну конечно!..»
Нога отца Кирхера никогда не ступала на этот континент. В последние годы жизни он был слишком слаб и поэтому отправил сюда своего посланника, полного сил юношу, способного совершить это трудное путешествие – своего близкого друга Николаса Стено. Но возможно ли, что в устных преданиях индейцев-шуаров до сих пор сохранились память об этом человеке, его имя?
Ответом явилось то, что Чакикуи снова обернулся к ним, и его глаза ярко вспыхнули.
– Никлосс… Стено? – повторил он, всматриваясь в лица Роланда и Грея.
Новак кивнул.
Старейшина медленно выдохнул, словно сдерживал дыхание на протяжении многих лет, а затем что-то шепотом сказал подростку.
Джембе кивнул:
– Он отведет вас в дом древних людей, в город Старых Анд.
Роланд едва услышал перевод. У него в голове звучали последние слова старика. Он узнал название «Старые Анды», произнесенное на местном наречии.
Атл Антис.
Потом отец Новак повернулся к своим спутникам. Те не скрывали своего изумления, тоже услышав эти слова.
Неужели это правда?
23 часа 58 минут
Лена шла следом за Греем и Роландом, а Сейхан замыкала шествие.
После сорока минут перехода по влажному тропическому лесу мокрая одежда путников липла к телу – но промокла она не от пота, а от вездесущей холодной сырости, укрытой пологом листвы деревьев. Влага капала с веток, собиралась в лужицы под одеялом опавшей листвы, висела в воздухе… С каждым вдохом Крэндолл втягивала ее в себя, и ее легкие даже начали болеть – дышать в разреженном воздухе становилось все труднее.
Женщина старалась держаться поближе к Грею, несшему в руке фонарик. Тонкий луч освещал дорогу в проходе под зеленой листвой. И все же Лена то и дело переводила взгляд в темноту по сторонам. Джунгли шуршали, скрипели и жужжали, время от времени оглашаясь резким криком обезьяны или свистом птицы. Воображение подсказывало Крэндолл, какие опасности скрываются под покровом мрака. В основном это были змеи.
Колышащиеся щупальца тумана лишь усиливали беспокойство.
Кажется, будто весь лес движется.
Внезапный крик разорвал ночь – наполненный яростью большой кошки, отдаленный и в то же время близкий. Лена ускорила шаг, догоняя остальных.
Предоставив старику-индейцу идти впереди по этому лишенному ориентиров лесу, Джембе присоединился к молодой исследовательнице.
– Ягуар, – объяснил он ей. – Их здесь много, но близко они не подойдут. Нас много, и мы сильно шумим.
«Сильно шумим?»
За последние пятнадцать минут никто не сказал ни слова. Крэндолл слышала только учащенное дыхание да тихое чавканье ботинок по влажному перегною.
Потрепав ее по руке, подросток сверкнул глазами.
– Я тебя защищу, – сказал он. – Я ловкий. Как мое имя. Оно означает птицу-либру.
– Колибри? – улыбнувшись, поправила его Лена.
Юный индеец гордо кивнул, изобразив рукой стремительные движения маленькой птички:
– Очень ловкий.
– Не сомневаюсь в этом, – заверила его девушка.
Казалось, они прошли много миль, поднимаясь по крутым склонам и спускаясь по извилистым «американским горкам». Дважды им приходилось переходить вброд по скользким замшелым камням быстрые ручьи, причем в последний раз вода поднималась путешественникам до колен.