– У тебя есть какие-то предложения? – спросил ее Бекстрём, поскольку сам подумывал об этом и даже прикидывал, не спустить ли его в туалет, и останавливало его только то, что Исаак был слишком крупным для такой меры и вполне мог застрять в сифоне на пути вниз. А в худшем случае, пожалуй, проложить себе путь наружу с помощью своего крепкого клюва и устроить наводнение в доме, где жил Бекстрём.
Финка предложила свернуть Исааку шею собственными руками, но Бекстрём отверг ее идею и взамен отправился в зоомагазин, чтобы серьезно поговорить с мошенником-продавцом, впихнувшим ему это стихийное бедствие. Даже предложил барыге выкупить Исаака по сильно заниженной цене. Без успеха, однако, поскольку резко упал спрос на подержанных попугаев.
– Надо подождать до лета, – констатировал продавец и с сожалением пожал худыми плечами. – Когда людям надо забирать с собой детей и уезжать в отпуск, наступает определенный бум в продаже подержанных экземпляров отряда попугаев длиннохвостых, – объяснил он.
«До лета, – подумал Бекстрём и покачал головой. – До лета я, возможно, умру». Исаак ведь оказался не только полным свинтусом, но также крикуном и уже через неделю нарушил сон Бек-стрёма, хотя тот делал все точно так, как ему сказал его собственный эксперт по попугаям. Выключал свет в комнате и закрывал клетку плотным одеялом, чтобы даже Исаак мог понять, что наступила ночь и самое время оказаться в объятиях птичьего аналога Морфея, и, прежде всего, держать клюв на замке, пока не настанет утро и не придет время снять одеяло в преддверие нового дня.
Но все это словно не касалось Исаака. Он мог когда заблагорассудится, и чаще всего во время самого сладкого сна, разбудить Бекстрёма своим хриплым голосом, который как ножом разрезал тишину ночи и лишал комиссара душевного покоя.
«И что, черт возьми, мне делать?» – размышлял Бекстрём, который к концу их совместного существования тратил большую часть своего свободного ото сна времени, придумывая, как ему приемлемым способом избавиться от маленького мучителя.
О том, чтобы просто продать его через Интернет за одну крону, естественно, не могло быть и речи после того, как Утка Карлссон заглянула к нему домой и чуть не лишила жизни самого Бек-стрёма и его суперсалями. Исаак ведь был не только грязнулей и крикуном, но также необычайно коварным сплетником. Он мог стать неистощимым запасом горючего для злых языков, стоило ему открыть клюв у нового хозяина или хозяйки, которые могли прекрасно представлять, в чьих руках он побывал ранее. Бек-стрём покрывался холодным потом при одной мысли о том, какие слухи могли поползти, если Исаак попадет к новому владельцу. Также обстояло дело с альтернативой отдать его ветеринару для умерщвления, поскольку тогда доктору и всем другим хозяевам и хозяйкам в приемной пришлось бы слушать последние слова болтливой птицы.
Идея достать своего старого друга Зигге и просто стрельнуть попугаю в башку тоже не годилась. Еще хуже выглядел предложенный финкой вариант, сводившийся к тому, чтобы задушить этого идиота.
«Он просто опасен для жизни», – подумал Бекстрём, который чуть не лишился пальца, когда попытался сунуть ему земляной орех и почесать шею в первый день их знакомства.
Бекстрём ломал голову над этим делом целую неделю, пока его сосед, малыш Эдвин, не решил проблему за него. Пусть ему было всего десять лет и он выглядел как очковая змея.
57
После приличной порции послеобеденного сна Бекстрём настолько приободрился, что решил воспользоваться случаем и поужинать со своим знакомым репортером крупной вечерней газеты. Прошло уже более суток с тех пор, как полиция провела пресс-конференцию, и сейчас пришло время для него самого выяснить, как обстоит дело с информацией в недрах третьей власти.
Они встретились в их обычном ресторане в Остермальме, где даже такая знаменитость государственного масштаба, как Бекстрём, могла сидеть в тишине и покое, и как только немного выпили перед трапезой, знакомец Бекстрёма перешел к делу.
– Как идет расследование? – спросил он, подняв свой бокал виски со льдом. – Вы уже нашли серебристый мерс?
– Мои помощники занимаются этим вопросом, – ответил Бекстрём, ополовинил свою рюмку с русской водкой и запил все несколькими глотками холодного чешского пива.
– А ваш свидетель? – продолжил репортер. – Как дела с ним? Он указал вам того типа на фотографиях, которые вы демонстрировали ему?
– Я не знаю, о ком ты говоришь, – не выказал удивления Бекстрём. – Мы показывали фотографии массе народа.
«Он, вероятно, поболтал с нашим таксистом», – предположил комиссар.
– Я имею в виду свидетеля, видевшего, как преступник запрыгнул в «мерседес», когда покинул дом Эрикссона в Бромме, – объяснил репортер.
– Я все еще не понимаю, о ком ты говоришь, – не сдавался Бекстрём. – У нас несколько свидетелей, видевших и автомобиль, и тех, кто ехал в нем. Расскажи-ка лучше, с кем ты разговаривал. Тогда, пожалуй, я смогу помочь тебе.
Репортер только хмыкнул задумчиво, а потом махнул официанту, чтобы сделать заказ.
– Чем я могу угостить тебя? – спросил он. – Сам я подумываю о фаршированном цыпленке. Как тебе такой выбор?
– Я не собираюсь тебя отговаривать, – сказал Бекстрём и пожал плечами. – Сам же возьму малосольную говяжью грудинку с овощами, еще одно чешское пиво и немного больше водки, – продолжил он и кивнул официанту.
Ближайший час они потратили на еду, алкоголь и разговоры о других вещах и только за кофе с коньяком вернулись к тому, ради чего, собственно, и встретились.
– Что думаешь о небольшом обмене? Дело касается бывшего адвоката Эрикссона, – предложил репортер.
– Ты начинаешь, – сказал Бекстрём. – Предлагай.
– У меня есть имя преступника, который сел в серебристый мерс. Около двух утра, перед этим оставив дом Эрикссона. Что ты можешь предложить мне взамен?
«Определенно проболтался наш таксист, – утвердился в своем мнении Бекстрём. – Который выбрал деньги, а не моих недалеких коллег».
– Я могу дать тебе хороший совет, – сказал Бекстрём. – Твой источник подкинул тебе не того парня. Поэтому, если не хочешь выбросить массу денег впустую на иски и прочее дерьмо, я полагаю, тебе не стоит вылезать с этой новостью.
– Почему ты так считаешь? – спросил репортер. – Насколько я понимаю из твоих слов, мы вляпаемся в неприятную ситуацию. Откуда такая уверенность?
– Просто это не он, – ответил Бекстрём, у которого уже имелись свои вполне определенные догадки о том, кого их таксист предпочел не узнавать, после того как увидел фоторобот, составленный инспектором Эком с его помощью.
– И все-таки почему ты так уверен? – настаивал репортер. – Откуда ты можешь знать, что мы говорим об одном человеке?
– Сам я говорю об Ангеле Гарсия Гомезе, – сказал Бекстрём и пожал плечами. – Но само собой, если у тебя какое-то другое предложение, я, естественно, готов с тобой поменяться.