— Так, значит, нам дальше плыть можно?
— Можно, можно, — майор усмехнулся. — Завтра с утра и поплывёте, а на случай, если патруль встретите, я вам сопроводительную бумагу напишу.
Ярко обрадовался и начал было настраиваться на долгую беседу, но майор, догадавшись о его намерениях, дружески потрепал хлопца по плечу и мягко, но достаточно решительно отправил в каюту…
Майор почему-то очень хотел, чтобы хлопцы добрались в Выселки засветло, и потому выпроводил их в дорогу, когда заря только разгоралась, а над водой висел утренний туман. Купаться было ещё холодновато, и друзья лишь наскоро умылись, отгоняя сон. Даже не позавтракав, они послушно вывели катамаран из устья Конопельки на стрежень.
А тем временем утро разгоралось. От правого высокого берега, там, где деревья почти вплотную подступали к воде, слышалось шуршание, какое-то потрескивание и почти непрерывное пение птиц. С низкого берега, наоборот, пока не долетало никаких звуков, там только поблескивали росяные капельки.
Ещё ёжась от утреннего холода, хлопцы проплыли минут двадцать, прежде чем Ярко, стоявший за рулевого, спросил:
— Сашко, а что там нам майор написал?
Сашка вытащил из кармана врученную ему майором бумагу, развернул и прочитал вслух:
Проходное свидетельство.
Александр Кондратенко, Ярослав Мельничук и Мирослав Войтович направляются в Выселки. Просьба не задерживать.
Старший оперуполномоченный майор Василенко.
Дослушав до конца, Мирек, сидевший с веслом в руках на ограждении палубы, вздохнул.
— Серьёзная бумага. Видать, что-то там у них происходит, — и он с опаской посмотрел на правый, густо поросший лесом берег.
— А что, лесовиков так много, что солдат посылают? — спросил Сашка.
— Хватает, — зло отозвался Ярко.
— Бандеровцев?
— А кто его знает? — вздохнул Мирек. — Тут всякие есть…
Сашка вдруг вспомнил рассказ женщины, помогавшей матери с уборкой при их приезде, и заволновался:
— А это правда, что тут село с селом тоже воевало?
Мирек и Ярко молча переглянулись, но, так и не ответив, начали усердно грести. Сашке не оставалось ничего другого, как присоединиться к ним, и катамаран постепенно набрал такой ход, что за обоими поплавками потянулись заметные струйки воды.
Утром хлопцы не успели позавтракать, да и работа на свежем воздухе дала себя знать. К тому же лес, всё так же тянувшийся по берегу, примелькался и стал вроде не страшен. В общем, через пару часов друзья проголодались, и Ярко, передав руль Миреку, взялся куховарить.
О том, чтобы пристать к берегу, речи не шло, а катамаран, плывущий по течению, совсем не качало, и Ярко развёл огонь в жаровне. Потом начистил котелок картошки и поставил на огонь. Вскоре вода в котелке весело булькала, и Ярко, всыпав туда две горсти пшена, принялся мешать варево ложкой.
Когда каша была готова, Ярко снял котелок и, отставив его в сторону, принялся греть сковородку, куда он перед этим вывалил мелко нарезанное сало. Когда же белые ломтики превратились в аппетитно-жёлтые шкварки, Ярко слил растопленный жир в котелок и, подняв вверх палец, торжественно провозгласил:
— Казацкий кулеш сварено!
Однако взяться за ложки оголодавшему экипажу не удалось, потому что с правого берега из-под нависшего над водой куста, донеслось:
— Хлопцы!.. Аго-о-в!..
Враз повернув головы, ребята увидели босого мужчину. Он лежал на траве и жестом подзывал их к себе. Едва разглядев, кто их окликнул, хлопцы ухватились за вёсла и через какую-то минуту катамаран приткнулся к берегу.
Это был не кто иной, как тот самый мужик, которого они не так давно перевозили через Старое русло. Он оперся на локоть и, приподнявшись, криво усмехнулся:
— Вот видите, что приключилось… Ногу свернул в лесу, идти тяжело.
На эти слова, адресованные всем, Мирек откликнулся первым:
— Чем мы можем помочь?
— Помочь? — Мужчина скептически глянул на катамаран. — А вы куда плывёте?
— В Выселки, — наконец-то раскрыл рот и Ярко. — До дядька…
— Это неплохо! — обрадовался мужик и пояснил: — Сам-то я когда ещё дошкандыбаю, а с вами и вправду доберусь…
С этими словами он достаточно бодро поднялся и, опираясь на здоровую ногу, ступил на поплавок. Ярко вежливо помог ему забраться на палубу и, взяв весло, сразу же оттолкнул катамаран от берега.
Умостившись, мужчина, глядя на Сашку, пошутил:
— От незадача, Мирека с Ярком знаю, а как тебя зовут, нет.
— Сашка я… Сашко. — Хлопец как-то искоса поглядел на мужика и, в свою очередь, спросил: — А вас как звать?
— А меня просто… Зовите Петровичем, та й годи.
На какой-то момент он, словно забыв про хлопцев, присматривался к берегу, а когда повернулся, остановил взгляд на котелке и машинально сглотнул слюну. Заметивший это Ярко сразу предложил:
— Может, поедите с нами?
— А я вас не объем? — Мужчина по очереди посмотрел на хлопцев.
— Нет, нет… — дружно заверили его все трое, а Ярко сокрушённо вздохнул: — Вот только ещё одной ложки у нас нет…
— Ну, это ничего…
Усмехнувшись, Петрович полез за голенище и, вынув солдатскую ложку, выжидательно посмотрел на Ярку. Хлопец засуетился, поставил котелок посередине и, пока все устраивались кругом, отрезал каждому по большому куску домашнего хлеба.
За это время кулеш не только не успел остыть, а, наоборот, упрел, и теперь на катамаране, который, никем не управляемый тихо плыл по течению, было слышно только постукивание ложек, строго по очереди запускавшихся в быстро пустевший котелок.
Когда кулеша осталось ещё почти на четверть, Петрович первым перестал есть и благодушно заметил:
— А гарна у вас еда, хлопцы… — Он облизал ложку и обратился к Ярке: — Мабуть, ты куховарил?
— Я-я-я… — Ярко расплылся в улыбке и тут же поинтересовался: — А вы как догадались?
— А чего мне догадываться?.. — На лице Петровича появилось такое выражение, как будто он вспомнил нечто приятное. — Я ж не забыл, как ты в лесу всё время у костра колдовал…
— Было! — радостно рассмеялся Ярко. — Тогда почему-то всё время есть хотелось, вот я грибы и варил.
— Ну, вот видишь, а ты спрашиваешь, откуда…
Петрович поблагодарил, ополоснул ложку и, спрятав её назад за голенище, начал устраиваться поудобнее. Было заметно, что он сильно устал, и Мирек предложил:
— А вы тут ложитесь, — хлопец показал на каюту. — Там и постель есть.
Петрович секунду поколебался, как бы опасаясь чего-то, но потом забрался под навес и, с минуту повозившись там, уснул.