Он откинулся на спинку кресла и минуту сидел, размышляя; только его толстые, мясистые пальцы барабанили по столешнице. Затем полицмейстер вновь заговорил:
– Судя по тому, что вы мне ранее рассказали, я более склоняюсь ко второй возможности. Ведь если бы этот Григорий происходил из наших, русских, и был, так сказать, карбонарием, то какой резон ему водить связи с преступным миром? Поддержка за стенами Зимнего дворца ему бы и так была обеспечена. А без такой поддержки, сами понимаете, подобное преступление совершить невозможно. Если же человек, пошедший на такое злодейство, ищет знакомств среди мазуриков, значит, поддержки среди жителей столицы он не имеет. А это указывает на его иноземное происхождение.
Углов не нашелся, что ответить на такой вывод. Рассуждения полицмейстера Центрального отделения выглядели безупречными. Он досадовал на себя за то, что сам раньше не пришел к тем же выводам.
– Ваш Кругликов, конечно, старается выглядеть среди жуликов своим, – продолжал полицмейстер. – Но до конца ему это вряд ли удастся, чем-то он должен выделяться. Для нас это хорошо – это дает нам возможность его поймать. Если он, конечно, еще в России. Ведь если его послали, чтобы убить Государя, и свою задачу он уже выполнил, что ему здесь делать?
– Я уже говорил, что злоумышленник, возможно, имеет и другое задание, помимо убийства Государя, – сказал Углов. – К тому же успех одного дела может побудить его к выполнению и другого. Если же он уехал… В таком случае нам его уже не найти, и тогда все пропало.
– Хорошо, будем исходить из того, что злодей по какой-то причине задержался здесь, – кивнул Глухов. – И что он ищет новую жертву или, возможно, собирает секретные сведения. Тогда он должен крутиться возле дворца, или Сената, или Генерального штаба – в общем, возле одного из правительственных учреждений. В таком случае действия наши будут следующие. Вы сейчас составите словесный протрет означенного Кругликова… Приходилось ли вам это делать?
– Приходилось, и не раз! – заверил статский советник.
– Ну вот, составите, значит, портрет, и я пошлю своих агентов, которые потолковей, по постоялым дворам да по гостиницам – пусть поищут этого субъекта.
– Но он может остановиться не на постоялом дворе, а в частном доме, – заметил поручик Машников.
– Мало этого – он может сменить свою внешность, – добавил Углов. – Мне даже кажется, что он обязательно так сделает. Начнет, так сказать, с чистого листа. Что тогда нам даст его словесный портрет?
– Ну, есть черты, которые изменить трудно или вообще невозможно, – отвечал на это полицмейстер. – Рост, например, или голос, или цвет глаз. Что же касается квартирования, то ваше замечание, господин поручик, весьма дельное. Да, надо будет проверить и домовладельцев, сдающих свое жилье. Это, разумеется, весьма расширит круг поисков, но тут уж ничего не поделаешь. А кроме того, будет и еще одно направление, в котором мы будем его искать. Своих самых лучших, самых грамотных агентов я пошлю побеседовать с помощниками и секретарями государственных мужей, окружающих нового императора. Не вьется ли возле кого-то из них некий странный тип? Возможно, именно здесь мы его и поймаем!
– Я сам и мои помощники, поручик Машников и титулярный советник Дружинин, также намерены принять участие в этих поисках, – сказал Углов. – Выделите нам, пожалуйста, какой-либо участок, где бы мы могли принести пользу.
– Обязательно это сделаю, – заверил Глухов. – Скорее всего, я прикреплю вас, как людей образованных, к кому-нибудь из означенных секретарей министров и других государственных деятелей. Оставьте мне ваш адрес, и завтра же мой посыльный известит вас о вашем задании.
Разговор был окончен. Посетители встали, чтобы попрощаться.
– Я вижу, что встретил в вашем лице весьма грамотного и знающего человека, – сказал Углов, перед тем как покинуть кабинет. – Это внушает надежду на успех нашего дела. Я буду ждать вашего задания.
– Будем надеяться! – заключил полицмейстер.
Следующие четыре дня прошли в неустанной работе по поиску пропавшего лакея – работе, прерывавшейся только на краткие часы сна. Никита Фомич Глухов оказался человеком слова. Он не только сделал все, что обещал при встрече с Угловым и Машниковым, но и сам принял деятельное участие в розыске преступника. Посланные им агенты обшарили все гостиницы и постоялые дворы столицы (благо их было не так много), а затем принялись и за проверку домов, сдававшихся внаем. То и дело встречались люди, внушавшие подозрения. Их тщательно проверяли, но всякий раз тревога оказывалась ложной – подозреваемые не имели никакого отношения к Григорию Кругликову.
Членам следственной группы полицмейстер поручил наблюдение за помощниками и секретарями людей, близких к новому императору. Сам Кирилл Углов два дня наблюдал за секретарем министра государственных имуществ графа Киселева, а затем переключился на помощника нового министра внутренних дел Сергея Ланского. Свои объекты наблюдения имели также Дружинин и Машников. Только Катя оставалась дома: ее дружными усилиями сумели убедить больше не искушать судьбу и не проводить изысканий среди питерских «бабочек».
Околоточные надзиратели, городовые и агенты полицмейстера Глухова проверяли квартирантов, члены следственной группы неотрывно наблюдали за помощниками государственных людей – и все напрасно. День проходил за днем, а никаких следов пропавшего лакея Кругликова найти не удавалось. Кирилл Углов был готов впасть в отчаяние и поверить, что предполагаемый убийца покинул пределы империи, а значит, задание они провалили.
Настало 1 мая. До контрольного срока оставалось всего 11 дней. С утра в этот день Углов следил за адъютантом генерала Якова Ростовцева – доверенного лица нового Государя. Наблюдение, как и в прежние дни, ничего не дало. Вечером он заглянул в полицейское управление, чтобы повидаться с Глуховым. Увы, полицмейстер тоже не мог его ничем порадовать. В подавленном настроении руководитель группы вернулся домой, сбросил шинель на руки лакею и поднялся наверх. Однако, открыв дверь столовой, он увидел сияющие лица своих товарищей. В комнате находились Катя и Дружинин, Машников еще не вернулся. И оба не скрывали улыбок.
– Что это вы сияете, словно вас именным оружием наградили? – спросил Углов.
– Сияем, потому что повод есть! – отвечала Катя. – Игорь нашел Кругликова!
– Не может быть! – воскликнул Углов. Вся мрачность мигом соскочила с него, глаза заблестели. – Где? Как? А точно он?
– Точно, точно! – подтвердил Дружинин. – Правда, он, как мы и думали, принял меры, чтобы сменить обличье. В Зимнем мне его в феврале описали как тихого белобрысого человечка с прилизанными волосами, без бороды и усов, с тихим голосом. А сейчас он выглядит совершенно иначе! По словесному портрету опознать невозможно. Во-первых, он перекрасился: из блондина стал брюнетом. И не просто брюнет, а густоволосый, с пышной шевелюрой. Во-вторых, отрастил – а может, приклеил – густую растительность. Теперь у него и усы имеются, и бакенбарды; только бороды нет.