— Там… внутри что-то есть.
Эту информацию ему тоже передали. Единственной загадкой оставалось теперь содержимое медальона.
Вагнер все так же пристально смотрел на нее.
— Вы хотите узнать прямо сейчас?
Сара не могла оторвать взгляда от маленького сверкающего сердечка, выглядывающего из носового платка. Медальон казался сущей безделицей. Нелепой шуткой какого-то психа. Она вдруг подумала о том, что вот так же на ладони Вагнера могло лежать и ее сердце. Но нет, пока еще оно билось в груди, хотя биение его и отдавалось болью.
— Откройте, — выпалила она.
Ни слова не говоря, Вагнер достал из кармана еще один платок. Щелкнув замочком медальона, он открыл крышку.
Сара думала, что морально готова к любым неожиданностям, но стоило ей увидеть содержимое медальона, как слезы затуманили взгляд. В правую половину сердечка было вставлено миниатюрное фото Мелани. Красивая, жизнерадостная девочка-подросток. Лучезарная улыбка. Мелани светится от счастья. Сара тотчас узнала снимок. Он был из школьного выпускного альбома Мелани.
А что за фотография слева? Сара узнала и ее. Грустная маленькая девочка. Взгляд опущен. На губах — застывшая гримаса. Сара отчетливо помнила, когда был сделан этот снимок. Сразу же после одного из этих унизительных танцевальных конкурсов…
— Улыбайся, Сара.
— Я пытаюсь, папочка. Я пытаюсь, — звучит детский голос, полный отчаяния.
Берни объявился у Сары спустя двадцать минут после того, как она вернулась домой со студии. Открывая ему дверь, она подумала о том, что он наверняка зашел проведать ее. Но, стоило ей увидеть выражение его лица, как она поняла, что ошиблась, выдав желаемое за действительность. Как дорого она дала бы за то, чтобы хоть что-то из желаемого обернулось действительностью.
— Что случилось? Только не говори, что мне очередная… почта.
Берни устремил взгляд к потолку.
— Буря еще не грянула, но тучи сгущаются.
Сара измученно посмотрела на него. Сколько еще всего должно произойти, прежде чем она сможет сказать, что кошмар окончен?
— Что еще?
— Буквально через пять минут после нашего разговора позвонил доктор Фельдман. Я пытался связаться с тобой, но ты уже ушла из студии.
— Тебе звонил Фельдман?
— Да, искал тебя. К сожалению, он именно сегодня решил сказать твоему отцу о Мелани. Он хочет, чтобы ты срочно приехала в клинику. Сказал, что будет ждать тебя там.
Сара словно приросла к полу. Она не могла шелохнуться. Даже дыхание давалось ей с трудом.
— Я отвезу тебя.
Она покачала головой.
— Я не нуждаюсь в твоем разрешении, — твердо сказал Берни.
Подобие улыбки промелькнуло на ее губах.
— Я люблю тебя, Берни.
— Я это знаю, малышка.
Вагнер наблюдал за тем, как нервно расхаживает взад-вперед по кабинету его партнер.
— Мне это не нравится, — проворчал Аллегро.
— Что именно?
Аллегро бросил недовольный взгляд в его сторону. Он уже не на шутку рассвирепел.
— Все. Как ты мог позволить ей пойти на эту идиотскую передачу?
— А что ты от меня хочешь? Чтобы я арестовал ее? — огрызнулся Вагнер. — Что за криминал в ее желании выступить? Тем более что она думала, будто это проделки какого-нибудь ненормального…
— Мы должны вызвать ее сюда и зачитать ей закон о соблюдении правовой дисциплины. Что это такое? Скрывает вещественные доказательства, устраивает полицейским обструкцию…
— Черт возьми, Джон. С ней этот номер не пройдет. Мы добьемся лишь того, что еще больше настроим ее против себя.
Аллегро схватил со стола целлофановый пакет, в котором лежали открытка в форме сердца и конверт.
— Никаких почтовых отметок. Никто из служащих реабилитационного центра не знает, как могло затесаться это письмо в служебную почту. Я поручил Корки опросить каждого, кто работает в том здании. — Он бросил брезгливый взгляд на медальон, который лежал в отдельном пакете. — Думаешь, будут еще сюрпризы?
— А ты? — угрюмо произнес Вагнер.
Аллегро не сводил глаз с медальона.
— Сара сказала, где он мог раздобыть фотографии?
— Она почти уверена, что одна из них взята из школьного выпускного альбома. Вырезана из группового снимка команды по лакроссу или по плаванию. Доктор была капитаном обеих команд. Я уже отправил нашего человека на Скотт-стрит, где они раньше жили, — может, ему удастся разыскать школьный альбом того года выпуска.
— Да Ромео наверняка уже уволок его, — сказал Аллегро. — А как насчет фотографии Сары?
Вагнер пожал плечами.
— Она из семейного альбома. Судя по всему, он унес альбом из дома доктора. Мы ведь не нашли ни одного, если ты помнишь. И, уж если нам не повезло вначале…
Аллегро обратился к вошедшему в кабинет полицейскому.
— Миллер, отнеси этот хлам экспертам. Скажи, что результаты нам нужны были еще вчера, — свирепо отрезал он.
Миллер забрал пакет, кивнул головой и вышел.
— …может, повезет на этот раз, — закончил свою мысль Вагнер.
— Да, жди больше. — Аллегро раскрыл пухлую папку с делом Мелани Розен. Пролистал бумаги, пока не отыскал отчеты из лаборатории, подшитые отдельно. Сверху лежали самые свежие заключения криминалистов. — Мы опять в тупике. Никаких отпечатков пальцев. Ни следов крови, ни ворсинок одежды, хотя они-то уж должны были остаться.
— Может, в момент убийства он раздевается догола? Или приносит с собой смену одежды и обуви. — Вагнер присел на угол стола.
Аллегро продолжал просматривать отчет.
— Анализ спермы подтверждает ту же группу крови, что и в предыдущих случаях. Исследование ДНК займет несколько недель, но, бьюсь об заклад, мы не получим ничего нового. Так что можно не сомневаться в том, что убийца один и тот же. Единственное, что нам остается, — это поймать мерзавца.
— Я по-прежнему считаю, что Перри — наиболее вероятная кандидатура. Что-нибудь новое есть по нему?
— Никакой связи с другими жертвами не прослеживается. Фотографию Перри показывали всем соседям убитых, но никто его не опознал. Похоже, мы идем по ложному следу.
— Кто еще? Предположим, кто-то из знакомых доктора, кого мы знаем. И кого, вероятно, знает и Сара.
— Ну, прежде всего, бывший муж. Возможно ведь, что он давно вынашивал зверский план убийства жены, а тех, других, ему пришлось убрать, чтобы запутать следствие?
— А как тогда объяснить его записочки к Саре?
— Может, он и сам псих, только маскируется под психиатра.