Фрэнсис тут же подумала о Сэме, и ей захотелось поспорить с Пенелопой, но она предпочла оставить свои аргументы при себе.
— Я думаю, что у меня не было никаких шансов в отношении Джека, пока Хоуп маячила где-то рядом. Я лишь исполняла роль игрока, выходящего на замену, когда звезда вдруг вздумает покапризничать. Я из тех, кого, как любит выражаться Билл, «впускают в кабинет, но сигару не предлагают». И в этом элегантном доме я проводила дни лишь потому, что, будучи старшей сестрой, своей невзрачностью подчеркивала прелести младшей. Конкуренцию я ей не составляла. К тому же я, как и ты, ношу фамилию Пратт, а она — Лоуренс.
Пенелопа с трудом поднялась со стула. Ее слегка покачивало.
— Отправлюсь-ка я в постель, пока не наговорила лишнего. А то еще попаду в беду. Я ведь простой юрисконсульт. Где мне тягаться с прокурором?
После ухода Пенелопы Фрэнсис надолго погрузилась в размышления. Может быть, такая вспышка злобы к умершей сестре вызвана горем от ее потери? Фрэнсис вспомнилось рассуждение Сэма о том, что каждый переживает горе по-своему. Иногда, если излить гнев на того, кто ушел из жизни, легче справиться с душевной болью.
Перед тем как погасить свет в библиотеке и удалиться, Фрэнсис еще раз взглянула на старую фотографию на каминной полке. Безмятежные лица девочек — Блэр, Пенелопы, Хоуп и ее самой — уже не казались ей таковыми. На них уже проступала смутная тревога, словно девочки предчувствовали, с какими трудностями им придется столкнуться в будущем.
Фрэнсис, подняв руку, коснулась пальцами края тента перед универсамом на Сентрал-стрит. В детстве ей приходилось с разбега подпрыгивать на тротуаре, чтобы заставить звенеть развешанные там гирляндой колокольчики. Любимая детская забава, требовавшая определенной физической подготовки, а для взрослого человека это не составляло никакого труда. Редкие прохожие смотрели на нее с удивлением.
Заслонив ладонью глаза от ослепляющего солнечного света, Фрэнсис осматривала Сентрал-стрит на всем доступном ее взгляду протяжении. У нее было такое чувство, что появление Элвиса Мэллори будет обставлено не без некоторых театральных эффектов.
Он созвонился с ней почти сразу после ее разговора с Умником. Говорил он так тихо и с такой скоростью произносил слова, что часть их она просто не расслышала. Однако суть Фрэнсис поняла. Элвис Мэллори пожертвовал своей рыбалкой, чтобы помочь ей.
— Я все равно вряд ли что стоящее поймаю, так что можно заняться чем-то другим. К тому же мне невыносимо смотреть на мучения этих великолепных созданий природы, вытащенных из родной океанской стихии на палубу, где они медленно умирают. Всякая мелочь — это уж куда ни шло, и свежая поджаренная рыбка вкусна, но смерть марлина или меч-рыбы терзает мое сердце. Я вдоволь насмотрелся смертей за время работы в полиции, и убийство мне претит. Любое! Но у меня сохранился нюх на убийц. Я распознаю их по когтям, даже если они вычищены и наманикюрены после того, как он душил жертву в пыли.
Предисловие было впечатляющим, но Фрэнсис никак не отреагировала и продолжала слушать, приникнув ухом к невесомой коробочке мобильника. Тараторил он стремительно, не делая пауз и даже не набирая в легкие воздуха.
— Теперь к делу. Я говорил с первым помощником прокурора Эссекса. Он хороший малый, знает твоего прежнего босса, а отсюда и его неплохое мнение о тебе. Я объяснил ему ситуацию — как ты связана с убитой и Умником. Он даст тебе зеленый свет, но никаких прав устраивать обыски и допросы. Ничто, добытое тобой, не будет рассматриваться в суде, однако прокуратура должна быть немедленно поставлена в курс дела. Как это тебе нравится?
Фрэнсис могла только догадываться, как Умник представил ее своему приятелю и какими способностями наградил, но она решила, что старый друг охарактеризовал ее неплохо.
— Я согласна на такие условия. А вы?
— Зачем спрашивать, раз уж я позвонил. Меня и не в такие тиски зажимали на прежней работе. Надеюсь, мы сойдемся и найдем общий язык.
Наконец Элвис сделал секундную паузу. Потом продолжил с тем же напором:
— С Умником я знаком целую вечность. Моя супруга состоит в родстве с Кэрол, его женой. Впрочем, он наверняка тебя об этом информировал. Моя жена — врач, но уже лет десять назад сменила практику на должность директора судебного морга. Устала от живых пациентов, от их вечного нытья, а вот административная работа ей по душе. Меньше денег, но и меньше нервотрепки. Я не возражал. Мы здорово притихли с тех пор. И она меньше критикует меня за мои закидоны. Я тоже стал осторожней и мало во что ввязываюсь. В общем, мы живем мирно, хотя кое-что возникает… Впрочем, я слишком разболтался. Суть в том, что она допустит тебя к трупу, если мы подъедем в морг.
Фрэнсис не нужно было и совсем не хотелось присутствовать при вскрытии, но по настоятельной просьбе Аделаиды она пообещала, что каким-то образом повлияет на эту ужасную процедуру и тело Хоуп не слишком будет изуродовано. Фрэнсис с трудом выдавила из себя эту ложь, сочувствуя материнскому горю, но теперь по совпадению, которое можно лишь относительно назвать счастливым, она хоть частично выполнит свое обещание. Судебный морг Бостона на Коммонверс-авеню, 1010 имел отличную репутацию. Покойники, уже вскрытые и еще дожидающиеся своей очереди, никогда на него не жаловались.
Лилового цвета «Кадиллак» стремительно выскочил откуда-то из боковой улочки и затормозил прямо у ног Фрэнсис, оглушив ее рок-музыкой, рвущейся из четырех стереодинамиков, установленных внутри. Эффект, которого она ожидала, был достигнут.
Не выключая мотора, Элвис выскочил на тротуар, протянул ей руку для пожатия и поспешно представился:
— Элвис. Элвис Мэллори. Я так рад… Рад встрече с тобой.
Он напоминал упругий теннисный мячик, увенчанный седым коротким ежиком, облаченный в непомерно большую голубую майку с полицейской эмблемой. Короткие ноги под этим мячиком почти скрывались под длинными, ниже колен шортами. В таком одеянии в качестве конферансье заштатного стриптиз-клуба он бы вполне сгодился где-нибудь в Миннесоте или Айдахо. Но Фрэнсис было не до иронии.
— И я рада.
— Мне искренне жаль твою кузину. Сожаление, конечно, не то слово, которое требуется при данных обстоятельствах, но она была так молода… — Он смахнул кончиками пальцев якобы набежавшие на глаза слезы и продолжил: — Чтобы почтить ее память, нам довольно много надо будет поездить. Пожалуйста, воспользуйтесь моей машиной.
Он распахнул перед ней дверцу, тут же захлопнул ее, когда Фрэнсис уселась, колобком подкатился к водительскому месту и сел за руль.
Элвис, в нарушение дорожных правил, взял с места немыслимую скорость, и на Фрэнсис сквозь опущенное стекло обрушился поток воздуха плюс еще рок-музыка из четырех колонок. Она посмотрела на спутника — в своем ли тот уме, — но Элвис был сосредоточен на дороге. И еще вроде бы подпевал тому, что слышал. Во всяком случае, его губы шевелились. Однако, миновав границу города, он резко сбавил скорость и выключил музыку.