— Двадцать семь. У нее был день рождения в мае.
Мэгги сделала пометку в блокноте. Перевернув страницу, она вновь водрузила на переносицу очки и проглядела свои записи.
— Рост — пять футов шесть дюймов, вес — сто два фунта… Я буду с вами полностью откровенна. Наша встреча состоялась только благодаря Умнику. Мы с ним — одна семья. Он сказал, что вы ему тоже почти родственница. Я очень хочу и постараюсь вам помочь, но это происходит в нарушение правил, чтобы вы знали.
— Я все понимаю и заранее вам благодарна. Я ценю ваше участие.
— И еще я должна предупредить, что ничего хорошего вас здесь не ждет.
Фрэнсис открыла было рот, чтобы еще что-то сказать, но вдруг почувствовала, что задыхается, как будто из комнаты откачали весь кислород и заменили какой-то газовой смесью с запахами аммиака и цветочного освежителя воздуха. Ее стало подташнивать, а голова начала кружиться. Она решила больше ничего не говорить, а только вникать в то, что поведает ей Мэгги.
Та продолжила:
— О’кей? Тогда послушайте. Это ни в коем случае не формальное заключение, а результат предварительного осмотра. Но одна деталь меня поразила… Очень странная деталь… Кровь скопилась сверху и снизу от следа петли. Такое не происходит, если причиной смерти является повешение. Скорее, это указывает на удушение.
— Что вы сказали?.. — У Фрэнсис едва поворачивался язык.
— Говорю вам обоим, хоть и не для протокола. Не тратьте здесь свое время. Ищите убийцу.
Когда Фрэнсис вновь появилась у дома Лоуренсов, ее окликнула Тедди. Бабушка восседала на солнышке в плетеном кресле возле своего коттеджа, опираясь подбородком о рукоять трости и почти скрыв лицо под огромной соломенной шляпой.
— Ты купалась сегодня? — поинтересовалась Фрэнсис.
— Да.
— В купальнике или без?
За Тедди укрепилась репутация убежденной нудистки. Несколько лет назад местная газета посвятила ей целый репортаж под впечатляющим заголовком: «Старушка из Мичигана вводит в Манчестере моду купаться голышом». Под текстом была помещена фотография Тедди, скользящей по морской глади в своей соломенной шляпе, а за ней следует катер береговой охраны. Горожане на удивление снисходительно и даже с юмором отнеслись к причудам пожилой леди, вероятно, из уважения к ее возрасту, а рыбаки, встречавшие в море русалку преклонных лет, скромно отводили взгляд.
Уклонившись от ответа на вопрос, Тедди робко попросила:
— Не посидишь со мной минуту?
— Конечно.
По ее голосу было понятно, что Тедди недавно плакала. Фрэнсис подвинула стул поближе и села. Ветер с океана приятно освежал лицо. Говорить не хотелось, но бабушка явно собиралась сказать что-то важное, и Фрэнсис терпеливо ждала. После нескольких минут молчания Тедди прокашлялась и спросила:
— Что же все-таки случилось с Хоуп?
— Пока есть только предположения…
— Не увиливай. Пожалуйста, обойдись без этих юридических отговорок. Врунья из тебя плохая.
Фрэнсис следовало бы помнить, что бабушка терпеть не могла всяческое словоблудие, отчего в ее жизни и происходили многие коллизии. Она всегда была предельно откровенна в своих отношениях с людьми, вплоть до грубости, и требовала этого же и от других.
— Если хочешь знать правду, то… Я встречалась в Бостоне с медэкспертом. Хоуп задушили.
Тедди, ахнув, откинула голову назад и прижала руки ко рту. Шляпа сползла ей на затылок. Скрюченными пальцами она потянулась за ней и вновь закрыла себе лицо.
— Бедная девочка… Бедная наша девочка…
— Я должна сообщить об этом Аделаиде и Биллу, но не знаю как, — призналась Фрэнсис. — Какие найти слова? Ведь это только усугубит их боль.
Тедди надолго замолчала, а когда заговорила, голос ее звучал сдавленно, а произносимые ею с паузами фразы показались Фрэнсис тяжелыми, как свинцовые шарики.
— По крайней мере, они перестанут винить себя. Аделаида сейчас кается и все гадает, что она неправильно сделала, а я бы сказала, что она все делала Не так.
Тедди опять закашлялась, полезла в свою пляжную сумку за сигаретами, сдвинула шляпу на лоб и в задумчивости поглядела на пачку. Приняв решение, она вытянула одну сигарету, вставила в рот и прикурила от зажигалки. Глубоко затянувшись, она выпустила дым через нос.
— Не думала, что мне придется хоронить внучку.
— Я знаю, что вы были очень близки.
— С тех пор как я переселилась сюда, мы виделись постоянно. Она так любила жизнь, так хотела сделать мир лучше, духовнее, назовем это так, хотя лично я отдаю предпочтение материальным ценностям. Был период, когда Хоуп навещала меня каждый день. Она пила только «диет-колу», а для меня ее визит был предлогом устроить себе ранний коктейль. Иногда Хоуп читала свои стихи. Между нами говоря, таланта в этой области ей явно недоставало, но исполнение было весьма художественным. С подвыванием и прочими театральными эффектами. Я едва удерживалась от смеха. Любую ерунду она воспринимала как мелодраму.
Фрэнсис живо представила себе описываемые Тедди сцены.
— Впрочем, это было очень трогательно. Чем-то Хоуп напоминала меня саму в юности. Подчас я забывала, что в ней течет не наша кровь.
— Что это значит? — встрепенулась Фрэнсис.
— Не говори мне, будто ты не знаешь, что Хоуп — приемная дочь.
— Впервые слышу!
Действительно, такое даже не могло прийти ей в голову. Правда, у Фрэнсис не сохранилось никаких воспоминаний о беременности тетушки, но ничего странного в этом не было. Ведь она наезжала в Манчестер нерегулярно и с большими перерывами. Да и была слишком молода, чтобы задумываться над этим. Она помнила, как отец сказал ей, что у нее теперь будет еще одна кузина, и они все отправились в Манчестер посмотреть на нее.
Но за несколько дней до отъезда он имел телефонный разговор с Биллом, и когда повесил трубку, то на глазах у него выступили слезы. Заметив, что Фрэнсис стоит рядом и наблюдает за ним, он крепко прижал ее к себе и объяснил, что малышка сейчас в больнице в Бостоне. Ей требуется операция на сердце из-за врожденного дефекта. Ричард должен быть там, возле сестры, а Фрэнсис и Блэр останутся дома.
Но ни он и никто другой ни тогда, ни после не обмолвился о том, что ребенок, которого оперировали, был приемным.
— Тут нечему удивляться. Практически никто про это не знал. Аделаида и Билл держали все в тайне.
— Почему?
— Наверное, стыдились. Для них обоих трагедией был тот факт, что Аделаида не могла забеременеть.
— А Пенелопа тоже приемная?
— Нет. И это как раз усугубляло дело. Ради бога, только не передавай им моих слов. По идее, я не должна была быть в курсе. Я жила тогда в Мичигане, а Аделаида никогда не отличалась склонностью откровенничать, даже с собственной матерью, но из каких-то обрывков и намеков, ею оброненных, было ясно, что самолюбие Билла сильно задето. Будто бы Морган обладал большей мужской потенцией, ну и подобная чепуха. Вроде он ревнует Аделаиду к первому мужу.