– Интересно, Дим… А как он узнал? У него, что ли, там телескоп?
– Перископ, – поправил я.
– Ща проверим. – Алешка расстегнул кобуру и выхватил из нее пистолет.
Никакой реакции снизу.
Тогда Алешка подошел к штурвалу и пару раз его легонько повернул туда-сюда.
– Я кому сказал! Отставить!
– Понял, Дим? – сделал Алешка свой вывод: – Штурвал трогать нельзя, а пистолет, оказывается, сколько хочешь… Учтем. Проверим!
Мы с такой скоростью «свинтились» вниз по лестнице, что в самом деле едва не врезались в стену. Но спешили напрасно. Матвеич спокойно сидел за письменным столом. Перед ним лежала рукопись и стоял стакан чая. Но ничего похожего на перископ-телескоп рядом с ним не было.
– А как вы догадались? – прямо спросил его Алешка.
Матвеич обернулся:
– Не скажу. Мой секрет. А что вы так рано поднялись? Опять на рыбалку?
– Ага, – лаконично соврал Алешка. – Мы быстренько. Чего-нибудь поймаем и вас покормим.
– Чего-нибудь… Чего-нибудь я есть не буду. Вдруг вы лягушек наловите.
– А что? – обрадовался Алешка. – Их во Франции едят и облизываются. Дим, наваришь лягушек? С чесночком. Я только не знаю, как с них шкурку снимать…
– Тьфу! – Матвеич чуть не выругался. – Иди отсюда!
– И без лягушек не возвращайся, – добавил от себя Алешка.
Когда мы вышли за калитку, Алешка сказал:
– Стой здесь и смотри во все стороны. Чтобы никто нас не заметил. А если кто-нибудь заметит, то сразу…
– Веслом по башке? – догадался я.
И похолодел!
Чтобы «веслом по башке», нужно иметь, по крайней мере, две вещи: башку и весло. Ну ладно, башка какая-нибудь подвернется, а весло… Весло я оставил возле пещеры!
– Ты что остолбенел, Дим? – спросил Алешка. И посоветовал: – Рот закрой, а то живот простудишь.
– Я весло у пещеры забыл.
– Тьфу! – точь-в-точь как Матвеич, высказался Алешка. – Растяпа! А еще старший брат! – И тут же нашел выход: – У лодочника сопрем, я придумал – потом расскажу. Давай, наблюдай во все стороны.
Я стал наблюдать во все стороны с чувством вины, а Лешка прошел немного чуть заметной в траве тропкой и, присев на корточки, что-то опять стал делать, похожее на его действия возле пещерного кострища.
Возился он довольно долго, наконец выпрямился и направился к калитке, держа в руке лист бумаги.
– Что это? – спросил я. – Этюд или эскиз?
Алешка протянул мне листок. На нем довольно здорово был нарисован… след ботинка, со всеми рубчиками. Тут до меня дошло. Криминалисты, чтобы зафиксировать след преступника, заливают его жидким гипсом. Гипс застывает – и получается точный слепок, со всеми подробностями. Улика!
У Алешки не было гипса. След он получил, устроив грязь на тропинке, а вместо гипса этот след просто срисовал. Рисует он здорово, у него точный глаз и верная рука. Только вот зачем все это нужно?
– Сейчас поймешь, – пообещал Алешка, прочитав этот вопрос в моих глазах. – Пошли в дом.
Мы тихонько пробрались в рубку – Матвеич даже не обернулся, так он был увлечен описаниями стародавних оперативно-разыскных мероприятий.
В рубке Алешка положил один листок на стол, достал из-под подушки другой листок, развернул его и положил рядом с первым. И сказал торжествующе:
– Два сапога пара! След в след!
Да, эти рисованные подошвы отличались друг от друга только тем, что одна была правая, а другая левая. Одну Алешка срисовал у пещеры, другую возле дома.
И что получается? Этот пещерный человек днем спит в своей норе, а по ночам бродит вокруг нашего дома! Зачем? Что ему надо?
– Покурить приходил, – усмехнулся Алешка. – В пещере ему курить скучно, вот он сюда и ходит. А может, он боится в пещере ночевать.
Я взглянул на него, снова стараясь понять: дурака валяет или в самом деле что-то сообразил. Алешка отвел глаза. И сказал:
– Мы подумаем об этом завтра. Теперь надо весло добывать. Пока Матвеич не спохватился. Ты одним веслом сможешь грести?
– Запросто. А зачем?
– А мы сейчас поплывем на ту сторону озера. Там же, Матвеич говорил, какая-то лодочная станция. И мы у этого лодочника выпросим на время одно весло, похожее на наше.
– Так он нам и даст весло!
– Еще как! Я как заною: «Бедный я, несчастный, никому меня не жалко! – у него это точно получалось, как у Буратино. – Упустил весло, а наша мамочка волнуется на берегу уже целую неделю. Ждет нас не дождется. Думает, что мы заблудились среди серых волков».
Легенда подходящая, только при чем здесь волки?
– Поплыли, – сказал Алешка. – Заодно Матвеичу лягушек на том берегу наловим, к обеду.
– Почему на том берегу? – тупо спросил я.
– Там они крупнее, Дим, – уверенно объяснил Алешка.
Может, он и прав. В тихий вечер с того берега доносится такое мощное кваканье, будто бегемоты вздыхают.
Я, конечно, не возражал Алешке и не спорил. Потому что с этим веслом – моя вина. В самом деле – растяпа!
Алешка убрал листочки со «слепками» следов под подушку, и мы пошли на озеро. Вернее, на ручей, где мы оставили лодку.
Раздвинув камыши, мы убедились – ручей есть, а лодки… нет!
– Сперли! – ахнул Алешка. – Вот и наловили лягушечек!
Бедный Матвеич… Лягушки – фиг с ними, проживет и без них, а вот лодка… Он и так уже, наверное, три раза пожалел, что согласился «приютить» эту вернадскую шпану в виде Димитрия и Алекса.
– Дим, – понуро предположил Алешка, – может, мы ее плохо привязали. И она поплыла по ручью к озеру. – По мере того как он говорил, в его голосе крепла легкомысленная уверенность. – А у озера, Дим, она, наверное, зацепилась за какую-нибудь корягу и стоит нас дожидается. – Он подумал и добавил: – Как миленькая.
Я не очень-то поверил в эту версию. Но тем не менее согласился пройти по ручью до берега озера. Для очистки совести – ведь лодку-то привязывал я.
Продираясь через камыши, хлюпая ногами в болотной жиже (хорошо, что догадались переобуться в сапоги), мы выбрались на берег озера. Лодка как миленькая не зацепилась ни за какую корягу и нас не дожидалась. Берег был пуст, и озеро пустынно. Только злорадно кричали чайки и зловеще шуршали камыши…
– Ладно, Дим, – вздохнув, утешил меня Алешка, – зато весло добывать не надо.
– Весло… Да, добывать его не надо. Но Матвеичу надо все рассказать. Идем сознаваться…
– Да! – Алешка вытянулся в струнку. – Прямо сейчас! И скажем ему всю правду! Честную!
И он выпалил эту «честную правду» прямо с порога: